Хитрожопый киборг (ЛП) - Майло Аманда Страница 4

— ЧТО?

— Йондерин предупредили, что мы не должны охотиться на людей. Из-за сканирования активности вашего мозга у меня сложилось впечатление, что я пугаю вас, — я медленно машу рукой, показывая сожаление. — Если это так, я приношу свои извинения. У меня нет намерения нарушать закон и охотиться на вас.

Я одариваю его улыбкой, которую определяю как ободряющую.

К сожалению,… мое предложение, похоже, неэффективно. Человек совсем не выглядит спокойнее. Глаза мужчины расширились до такой степени, о которой я и не подозревал, что человеческие глаза могут расширяться. Черты его лица обмякли так, что нижняя челюсть отвисла. Он крепко сжимает поводья животного обеими руками и держит руки поднятыми в защитном положении.

Осел мотает головой, дергая человека. Это, кажется, приводит его в чувство, потому что он встряхивается и выходит из стойла — пятясь задом, при этом настороженно поглядывая на меня, — ведя осла за поводья.

Вытирая лоб носовым платком, он говорит:

— Давай договоримся об оплате и проводим вас отсюда.

Я послушно вытаскиваю бумажник из заднего кармана джинсов. Прочищая горло, я признаюсь в том, от чего у меня почти щиплет рот от стыда.

— Боюсь, мне нужно попросить вас об одолжении.

Мужчина, ведущий осла, останавливается. Выражение его лица мгновенно мрачнеет, он бросает на меня тяжелый взгляд.

— Не думаю, что вы можете просить долговую расписку. Босс Алверт спустит шкуру…

Он замирает, его взгляд падает на мой бумажник, который я открываю, чтобы лучше показать его содержимое.

— Я заплачу сейчас, мне просто нужна ваша помощь, чтобы определить, какие купюры подходят.

У него округляются глаза.

— Я никогда в жизни не видел столько денег.

Даже осел выглядит потрясенным.

Что-то быстро меняется в мозге мужчины. Стимулируется его подкорковая область. Она темнеет, как это происходит с областями мозга йондерин, когда мы видим территорию, которую хотим захватить силой.

Чувствуя себя неловко, я пожимаю плечами — обычное среди людей движение, иногда используемое как своего рода разговорный сигнал. Надеюсь, я использую его правильно, чтобы передать свой дискомфорт и желание завершить эту задачу быстро.

— Не могли бы вы протянуть мне руку помощи и подтвердить, что я заплачу вам столько, сколько стоит аренда этого осла?

Мужчина кивает, его глаза странно блестят.

— О, конечно, могу.

ГЛАВА 3

Я покидаю конюшню со странным чувством беспокойства. Я справедливо объясняю это тем фактом, что вместо того, чтобы просто взять напрокат оседланного осла, на котором я сейчас еду, я позволил заставить себя купить его.

В конце концов, заверил меня конюх, ослы — полезные животные, и их высоко ценят. Я смогу продать это существо в любую будущую конюшню или обменять на настоящую лошадь.

Что, я думаю, и сделаю, как только приеду в следующий город.

— Без обид, — непринужденно говорю я животному, — но у тебя нет лошадиной элегантности. Ты просто слишком лохматый, чтобы сравниться с красотой лошади. И, как ни странно, ты весь в пыли, — размышляю я, разглядывая его сухую, пушистую шерсть, которая, когда я к ней прикасаюсь, кажется покрытой песком.

Возможно, дело в моих словах. Возможно, Пако воспринял их как оскорбление.

Возможно, дело в том, что мы скрылись из виду из конюшни, и Пако больше не чувствует, что должен обращать внимание на своего наездника.

Но очень внезапно, без какого-либо предупреждения, странное маленькое животное начинает брыкаться, его круглое, но мощное тело подпрыгивает и сильно встряхивает меня каждый раз, когда копыта ударяются о землю, отчего моя голова откидывается назад, заставляя ощутить медный привкус, когда череп и позвоночник испытывают перерастяжение в шее, за которым немедленно следует ослепляющее переразгибание.

Я теряю шляпу.

И затем теряю свое место.

Я падаю на землю, длинные протезы не чувствуют боли, хотя при ударе они издают хрустящие звуки, но остальная часть меня чувствует удар земли, с силой встречающей меня.

Пыль клубится облаком вокруг, забиваясь в нос, горло, глаза, уши.

Оуууууууу…

Я лежу так несколько микрот6, ошеломленно глядя в бескрайнее небо.

Пока, хрипя, я не заставляю себя выпрямиться.

С обеспокоенным фырканьем осел убирается с того радиуса, который, по его мнению, является моим максимальным радиусом атаки.

Ошеломленно моргая, испытывая боль в местах, которые никогда раньше не болели, я поднимаюсь с земли и, не веря своим глазам, смотрю на животное, которое стоит в нескольких шагах от меня, его уши подняты вперед, шея вытянута, все четыре мохнатых ноги готовы к бегу. Его поводья волочатся по земле, напоминая мне сенсорные органы, похожие на усики, у некоторых хитрых рыб.

Я, пошатываясь, иду к нему.

С паническим визгом он срывается с места и не останавливается, пока не пробегает по достаточно широкой дуге, чтобы снова оказаться лицом ко мне — на еще большем расстоянии.

Увереннее держась на своих кибернетических конечностях, я шагаю к нему.

Его бока вздымаются от учащенного дыхания, длинные лохматые уши медленно поднимаются и вращаются, когда я приближаюсь к нему, он смотрит на меня — а затем разевает пасть и рассекает воздух с самым ужасным, резким, оглушительным визгом.

— РИИИИИ…

За этим последовал болезненно громкий, раздражающий рев.

— ХААААААВВВВВ!

Я зажимаю уши руками.

— РИ-ХААААВВВ! РИ-ХАВВВ!

— Что с тобой не так?! — я перекрикиваю ужасный шум.

Он продолжает издавать визгливый рев до тех пор, пока не начинает задыхаться.

Медленно опуская руки, озадаченный этой причудливой серией действий, я делаю шаг к нему.

Он разворачивается и снова отскакивает галопом, очевидно, готовый повторить цикл погони.

Однако с меня хватит. Отворачиваясь от него, я ориентируюсь, пока не нахожу направление, в котором я изначально направлялся, мысленно готовясь к пешему путешествию.

— Проклятие, здесь жарко, — бормочу я. — И невыносимо сухо.

Я чувствую, как влага из моего тела вытягивается, смертоносный воздух высасывает ее из моей кожи с впечатляюще пугающей скоростью испарения. Вот почему в некоторых отчетах утверждается, что люди непостоянны. Ни одно живое существо не может существовать в таких условиях, не сойдя с ума.

— Эта бесконечная жара, — выдыхаю я. — И никакого облегчения от палящего, безжалостного солнца? Это чрезвычайно неприятно, — сообщаю я выжженному ландшафту вокруг меня. — Но, — говорю я, медленно кивая самому себе, — я полагаю, это терпимо. По крайней мере, в этом месте нет хабуба.

Согласно моим исследованиям, хабуб — это сильная пыльная буря, поднимающая песок, которая может ухудшить видимость и вызвать затруднение дыхания.

Не успеваю я договорить, как засушливый ветерок поднимает в воздух песчинки и осыпает мою кожу, глаза и рот. Я морщусь, и песок срежещет на зубах. Поскольку я все еще могу видеть— хотя и болезненно моргаю, я предполагаю, что это не хабуб… пока. Возможно, это просто начало одного из них.

— Иди туда, куда они ходят, говорили они. Туда, куда они бегают. Им следовало бы добавить, туда, где они сгорают заживо на солнце. Добро пожаловать на планету Траксия, — бормочу я, отрабатывая сарказм.

Тыльной стороной руки я вытираю лоб — и тот факт, что моя рука не натыкается на шляпу, напоминает мне о том, что нужно её надеть, прежде чем я начну свое пешее путешествие.

В конце концов я доберусь до города. На данный момент вдалеке я вижу то, что кажется усадьбой, пятнышко лачуги с хозяйственными постройками, расположенное чуть ниже горизонта.

Сжав челюсть, я направился к нему.

Я недоверчиво поворачиваю голову, когда слышу стук копыт позади меня.

Я оборачиваюсь, и Пако оказывается прямо у меня за спиной. Его покрытые неопрятной шерстью уши выставлены так далеко вперед, что одно касается моего рукава. Его глаза большие и проницательные.