Варрэн-Лин: Сердце Стаи - Юна Ариманта Страница 37

Но Динка ему не поверила. Она доверчиво смотрела на его лицо широко распахнутыми глазами и не верила, что он сделает ей больно. Ведь это же не насилие. Она сама этого хотела и сама раскрывалась для него. Он накрыл ее губы поцелуем, отвлекая ее внимание. Его длинные клыки столкнулись с ее зубами и немного мешали. Но он так медленно и чувственно ласкал ее рот своими губами и языком, что вскоре она перестала их замечать. Увлеченная поцелуем, Динка расслабилась и пропустила тот момент, когда внизу, между их телами, стало неприятно. Его член был большой и толстый, он с усилием раздвигал ее узкое отверстие, медленно продвигаясь внутрь. Динка дернулась и закусила губу.

— Ш-ш-ш, — прошептал Дайм, заметив, что она напряглась. — Потерпи немного. Все, чего ты ждала, будет. Но чуть позже.

Потерпеть? Распирание и трение внутри нарастало, переходя в боль. На глаза Динки навернулись слезы обиды и разочарования. Нет, не такими она представляла себе эти ощущения.

— Стой! Хватит! Прекрати! — воскликнула она, пытаясь оттолкнуть его от себя. Но с тем же успехом она могла попытаться сдвинуть с места гранитную скалу.

Он тяжело дышал, нависая над ней, и, не обращая внимание на то, что Динка колотила его по груди кулачками, продолжал медленно и неотвратимо в нее погружаться. Динка бессильно уронила руки на грудь и жалобно заплакала.

Какая же она была дурочка! Как наивно попалась на уловки жестоких и бессердечных чудовищ! Купилась за кругляшок иноземного лакомства и ласковое слово. Ничем не лучше шлюхи, продающей свое тело за деньги.

Ее мучительные размышления прервала острая боль в промежности, вспоровшая внутренности до самого пупка. Динка вскрикнула и зарыдала в голос, уткнувшись лицом в грудь Вожака, нависающую над ней. Вспомнилось поэтичное описание полового акта, которым одарил ее Шторос, — «растерзаю кинжалом твой маленький бутон». Именно это она сейчас и чувствовала. С той лишь разницей, что от Дайма она такого не ожидала.

Упиваясь своим горем, Динка даже не заметила, как он замер внутри нее, давая ей привыкнуть к ощущениям.

— Все позади, не плачь, — шепнул ей на ухо Дайм, не выходя из нее, но и не пытаясь больше причинить ей боль. Он по-прежнему нависал над ней, придавливая к земле своим мускулистым телом. Его запах обволакивал Динку и кружил голову. А его губы нежно осушали слезы, бегущие по ее вискам и ушам. Боль постепенно отступала, оставляя после себя лишь легкое саднящее ощущение, как на содранной об камень коленке. И, когда он вновь начал двигаться внутри нее плавными покачиваниями взад и вперед, Динка не испытала неприятных ощущений. Как, впрочем, и приятных тоже.

«Скорей бы все уже закончилось», — со вздохом подумала она, безвольно распластавшись под Вожаком и наблюдая, как колышутся над головой ветви деревьев. Но Вожак не думал прекращать. Наоборот, его толчки становились быстрее и резче. Его член врывался в Динкино лоно все агрессивнее, плотно прижимаясь к ее промежности своим основанием с каждым ударом, а потом ускользая, чтобы повторить этот ритмичный танец вновь и вновь.

От очередного сильного и глубокого проникновения между ног вспыхнула и погасла уже знакомая Динке искра удовольствия. Динка зажмурила глаза и настороженно прислушалась к ощущениям. Снова… и снова… Наслаждение вспыхивало все ярче, усиливаясь с каждым толчком. Внутри ее лона его член скользил, гладил, растягивал, и сладкое сосущее чувство нарастало с каждым движением.

— О-о-о! — стон сорвался с ее губ непроизвольно. И Динка выгнулась в пояснице, обхватив ногами бедра Дайма, чтобы усилить ощущения, сделать их ближе, длиннее, ярче.

— О-о-о! — из ее головы вылетели все мысли. Не было больше разочарований и обид, лишь стремительной лавиной нарастающее наслаждение и маячивший на расстоянии кончиков пальцев сладкий исход.

— О-о-о! — ощущения от его толчков сливались в один яркий пульсирующий водоворот, и Динка мечтала погрузиться в него до дна, утонуть, захлебываясь своими криками. Но этого было мало. Ей не хватало совсем чуть-чуть. Она то стонала, то жалобно хныкала, до предела выгибая поясницу и толкаясь бедрами ему навстречу.

Дайм приподнялся над ней, подхватил обеими руками ее под ягодицы и глубоко насадил ее на свой член.

— Да! — выкрикнула Динка, ощущая, как жаркая волна долгожданного экстаза накрывает ее тело, как мучительно сладко сокращаются мышцы промежности, еще плотнее обхватывая его член, как пульсирует он внутри нее в ответ.

Вожак выскользнул из нее, как только она перестала вздрагивать от последних вспышек удовольствия, и устало опустился рядом, сгребая ее в охапку и притягивая к своей груди. Динка с наслаждением зарылась носом ему в грудь, чувствуя, как усталость и сладкая истома затягивают сознание, и провалилась в сон.

Утром Динка опять проснулась позже всех. Она лежала одна немного в стороне от костра, бережно завернутая в плащ. Для нее это было так странно. Почему Дайм завернул ее? Чтобы она не замерзла и не заболела? Или чтоб другие не увидели ее обнаженного тела? Поразмышляв об этом, она пришла для себя к выводу, что быть «присвоенной» не так уж плохо. Что же плохого в том, что он теперь еще больше заботится о ней?

Несмотря на то, что она все еще чувствовала себя вещью, ей казалось, что отношение демонов к ней постепенно меняется к лучшему. И ей это нравилось. Как и любому человеку, ей хотелось, чтобы ее принимали. А эти мужчины, в отличие от Ливея и Агнесс, не пытались ее изменить, переделать, исправить. Ва́ррэнов Динка устраивала такая, какая она есть. Они безобидно смеялись над ее наивностью, охотно учили ее чему-то новому, не осуждали за ее тягу к удовольствиям, не обращали внимание на ее недостатки.

Да и ей не хотелось больше называть их «демонами», даже в своей голове. Какие же они «демоны»? Разве могут «демоны» быть такими?

Мужчины сидели у костра тесным кружком и что-то тихо обсуждали. Убедившись, что на нее никто не смотрит, Динка нащупала свою одежду и, зарывшись в большой плащ Вожака с головой, натянула его на себя, чтобы одеться под ним. В промежности после вчерашнего немного саднило. Но боли не было. Динка робко просунула руку между ног и потрогала пальчиком отверстие, ожидая почувствовать там дыру по меньшей мере с луковицу. Но там было точно также, как и всегда. Крошечная ямочка, в которую едва помещался кончик указательного пальца. Чудеса!

— Если ты уже проснулась, то иди сюда,