Ненужная дочь или счастье Ангелины - Талия Осова Страница 36

Мои таланты в рукоделии Атали были уже известны, поэтому восприняла оно это гораздо спокойней. Однако многообещающий взгляд подарила, сразу поняла, что ждёт дома меня непростой разговор.

Сев закончился ближе к обеду, родители и тётушка перекусили немного. Мне кушать уже не хотелось, соорудив себе бутерброд с мясом и сыром сытно поела и запила всё ягодным взваром. Отец впряг лошадь в бороны и принялся дальше заделывать зерно.

- Может грибочки посмотрим в лесу? - предложила Сельма. - Далеко заходить не будем, здесь у края на старой вырубке опята встречаются.

- Хорошо, - согласилась мама. - Тогда корзину освобожу и пойдём, Лина, ты с нами?

- Да, носок дома довяжу, а в лесу я ещё ни разу грибы не собирала, - свернула свою работу и подсунула в угол повозки. - Только не знаю какие собирать можно.

- Ничего, - рассмеялась женщина. - Покажу как выглядит съедобный опёнок.

Самое интересное, что действительно мы никогда с мамой и бабушкой не собирали опят. Знала только, что есть не съедобные, а так же летний и осенний опёнок, которые грибники высоко ценят. Белые, грузди, лисички, боровики, подосиновики, маслята, коровники и шампиньоны - это, пожалуйста, а вот опят никогда не встречали. Может они у нас не водились? Даже помнила, что перед варкой настоящий груздь или мокрый, как его ещё называют, нужно вымачивать и несколько раз менять воду. Если этого не сделать, то он будет горьким и не пригодным в пищу. Точно так же поступали и с чёрным груздём, но они у нас встречались редко. При вымачивании они становились бордовыми, а не чёрными. Больше всего любила маленькие маринованные маслята и жаренные с картошкой лисички.

До опушки дошли быстро и сразу заметила целые ряды пеньков, которые уходили вглубь леса. Из деревьев узнала дубы и вяз, остальные мне были не знакомы.

- Лина, подойди сюда, - позвала Сельма. - Смотри как выглядят съедобные опята.

У самой земли вокруг старого трухлявого пня обнаружилась целая семейка, плотно прижавшихся грибов. Под шляпкой располагались ярко-жёлтые пластинки, толстая ножка имеет чешуйки, белая юбочка опоясывает ножку кольцом. Обратила внимание и на приятный запах опёнка.

Общими усилиями мы набрали полную корзину и направились к полю. Сорен к этому времени закончил работу и впрягал лошадь в телегу.

- За боронами позже приеду. Здесь без помощника не обойтись, - почесал затылок отец и обратил внимание на корзину. - Ого, хорошо набрали.

- Лина, молодец помогла нам, - похвалила меня тётушка. - Попрошу соседа завтра тебе помочь.

Мы собрали все вещи и направились к дому. Атали сразу принялась за приготовление ужина, Сельма пошла подтопить баню, Сорен направился кормить животных. Достала своё вязание и села у окна довязывать носок.

Женщины перебрали грибы и уложили их поверх полотна сушить на печь, часть нанизали на нитки и подвесили. Обычно это место использовалось в качестве лежанки, но Сельма приспособила его для сушки ягод, орехов и прочих даров природы. После бани и ужина собиралась идти в комнату, но меня придержали.

- Лина, ты нам ничего не хочешь рассказать? - мама улыбалась мне, хотя ожидала от неё совсем другой реакции.

Что ж, значит пришло время поделиться одной из своих тайн. Кому как не им нужно научиться доверять?

Благодарю за комментарии, и звёздочки!

Получая их, я понимаю, что вам нравится моя история.

Не забывайте подписываться на автора, чтобы увидеть новые проды или произведения автора.

Глава 21.

- Бедная девочка, - обняла меня Сельма. - Это сколько тебе уже пережить пришлось за свою жизнь.

- Да не жалуюсь я на свою жизнь, - возмутилась немного, так как не понимала реакции женщины. - Рядом со мной была Герта, которая любит меня и заменила маму. Гунда стала мне сестрёнкой. Атали стала подругой, а потом и мамой. Рядом были Агда и Зельда. Теперь у меня есть и папа Сорен и вы, тётушка Сельма. Так что я - счастливый ребёнок, - широко улыбнулась присутствующим. - Мои кровные родители не могли мне дать того, что дали все эти люди.

- Лина, но у тебя проявилась магия и теперь отец примет тебя в свой род, - попыталась возразить мама. - Может, стоит вернуться? Ты из знатной семьи и тебе не пристало жить крестьянкой.

- Атали, зачем мне возвращаться? Меня дважды пытались убить и в этом замешана мачеха, - оглядела внимательно всех присутствующих. - Лучше быть живой крестьянкой, чем мёртвой аристократкой. Разве я вам в тягость?

- Не говори ерунды, - включился в разговор задумавшийся отец. - Лина права. Сейчас она наша дочь и находится под защитой рода Гаурт. Не забывай, Атали, что на нас лежат обязательства до её совершеннолетия, - обратился к женщинам. - С магией придётся что-то решать, - запустил привычно пятерню в свои вихры. - Необученный маг может сам себе навредить, а не только подвергнуть опасности окружающих.

- Можно обратиться к бывшему наставнику Нансена, сбережения у меня есть, - предложила Сельма.

- Пока это всё лишнее, - позвала мыслено Кайли, которая материализовалась прям на столе перед нами. - Знакомьтесь, это Кайли, моя хранительница. Она учит меня азам магии.

- Добрый вечер всем! - Поприветствовала нас эта позёрка. - Ангелина справляется с теми дарами, что получила. Но чуть позже помощь наставника ей понадобиться. Пока рекомендую держать всё в секрете. Ни к чему деревенским о юной магичке знать.

Несколько минут родные сидели с вытянутыми лицами и при гробовом молчании. Затем отошли от первого шока и мы продолжили беседу.

С предложением моей хранительницы согласились, все понимали серьёзность ситуации. Сельма показала учебники по магии, которые покупали для сына. Мне требовалось научиться бегло читать, чтобы информация правильно откладывалась в моей голове. Поняла, что чтение призраком и ребёнком - две разные вещи. Когда Атали читала нам книги, не хватило ума заглянуть в них. Там не было картинок и шрифт был мелковат, поэтому и интереса у нас с Гундой они не вызвали.

Может, это особенность восприятия информации детским телом, а может ещё что-то в данный момент упускаю. Слава Богам, хотя бы местные буквы и цифры не забыла и хоть и с трудом, но могу их складывать. Придётся просить о помощи Сельму или Атали. К сожалению, у Сорена была такая