Непокорная попаданка. Снять метку - Мария Минц Страница 36

Я внезапно ощутила всю мощь драконьих лап. И эта мощь была не пугающей, а убаюкивающей, словно я находилась под непреодолимой защитой самого грозного — и самого нежного — существа в мире.

Сердце заколотилось ещё быстрее, но на этот раз от охватившего меня приятного волнения и томления — где-то в самом низу живота.

Метка на руке опять зачесалась. Что-то шевельнулось в глубинах памяти, но я слишком погрузилась в собственные ощущения, чтобы отвлекаться на это.

Внезапно в голове возникли ещё какие-то образы. Они были мне совершенно не знакомы, и в первую секунду я здорово испугалась.

И оторопела, да так, что закололо кончики пальцев. Потому, что увидела… себя.

Это действительно была я. Не Эллейн, а я — Алина Бекетова. Только на мне было платье Эллейн — то самое, в котором я сбегала от Арчибальда. И бежала я по подозрительно знакомой дорожке, которая вела от ярко освещённого особняка.

Стоп. Это как это так? Когда моё сознание успело так раздвоиться? И как такое возможно, чтобы я увидела себя, да ещё и в образе себя…

В ушах прогудел какой-то низкий голос, но я не разобрала слов. Растерянность, непонимание и необъяснимое, тянущее сердце, чувство, окончательно вскружили мне голову.

Что со мной происходит? Это были какие-то совершенно новые, невероятные ощущения, которых я никогда раньше не испытывала. Мысли превратились в стремительный калейдоскоп…

…Я бы с удовольствием понежилась бы ещё в драконьих объятиях, да только суровая реальность грубо прервала все мои томления и размышления.

Ветер вокруг засвистел ещё усерднее, голова закружилась в три раза сильнее, а желудок подпрыгнул и затрепыхался где-то в районе горла. Дракон снижался!

Не прошло и минуты, как он приземлился. Его хватка разжалась, и он бережно поставил меня на твёрдую поверхность. Нас опять окутало сизое облако с молниями, и вот передо мной уже стоял Рейнард в человеческом обличье.

— Добро пожаловать обратно, — сдержанно улыбнулся он мне.

— С-спасибо, — кое-как выдавила я. Что-то странное было в том, как он смотрел на меня сейчас. Словно видел во мне что-то такое, о чём я даже не догадывалась…

И опять это чувство. Будто бы ответ вертится прямо перед носом, а я всё никак не могу его ухватить!

Голова всё ещё кружилась, и я глубоко задышала, чтобы разогнать подкатившую муть. Саторро без лишних слов взял меня за локоть и слегка подтолкнул по направлению к особняку.

— Не будем терять времени, Эллейн, — сухо сказал он, и на этот раз сердце у меня ухнуло куда-то в район лодыжек. Точно. Он же обещал серьёзно со мной поговорить!

Бежать было некуда. Мы направились к особняку, как вдруг оттуда выскочила растрёпанная Аделаида и кинулась к нам, крича на бегу:

— Беда, господин Саторро! Беда!

Глава 35

У меня тут же всё внутри сжалось от плохого предчувствия. Вот так вот и отлучайся из особняка!

И как я сразу не подумала? Где была моя голова? Когда я присматривала за своими братьями-сестрами, пока они были совсем мелкими, то их даже в комнате нельзя было одних оставить — непременно что-то случится.

Помню, как буквально на минуту отлучилась в ванную, вернулась и чуть не рухнула с сердечным приступом. Двухлетний Вадик, самый маленький из братьев, шустро и ловко, как обезьянка, забрался на верхнюю полку высоченного шкафа и уже примерялся сбросить вниз огромную хрустальную вазу. Прямо на головы остальных, которые наблюдали за происходящим с радостными воплями.

А тут не шкаф, и не Вадик, а целый особняк!

— Аделаида, что слу… — начала я, но Саторро перебил меня.

— Рассказывай, — коротко велел он, и истерику девушки как рукой сняло. Она шумно выдохнула и заговорила:

— Девочки убирались на веранде в восточном крыле. Там надо было вымести старые жухлые листья и вытащить мелкий мусор.

— В восточном крыле? — уточнил Рейнард. Его голос прозвучал странно напряжённо, и я с недоумением взглянула на него.

Глаза герцога потемнели, на скулах обозначились желваки.

Аделаида кивнула. Её голос стал тише, словно она испугалась того, что предстояло сообщить дальше.

— В общем, пока они убирались, они заметили, что из окна одной комнаты сочится дым. Вернее, сначала почувствовали запах, а потом увидели дымную струйку…

— Какой комнаты? — отрывисто спросил Саторро, и на этот раз в голосе у него прорезались нотки боли. Как будто он догадался о чём-то ужасном.

Аделаида опустила глаза.

— Той самой, — тихо ответила она, — простите, господин Саторро, но мы не смогли это оставить. Я взяла у Альберта ключи и открыла дверь. Я знаю, что вы настрого запретили нам соваться туда, но другого выхода не было. Я готова понести любое наказание за то, что ослушалась приказа, господин… но там было такое…

Не дослушав, Рейнард отодвинул Аделаиду с дороги и ринулся в особняк. Девушка осталась на дорожке. Её руки ходили ходуном, а на лице читался самый настоящий ужас.

Я решительно ничего не понимала, но сердце ещё больше от ощущения чего-то ужасного. И опять тайны, тайны, сплошные тайны! Надо со всем разобраться и немедленно.

— Я правда не могла поступить иначе, — всхлипнула Аделаида, — ведь если бы там всё выгорело до конца, было бы ещё хуже!

— Веди меня к этой комнате, — решительно сказала я, — а по дороге объясни, пожалуйста, что к чему и почему.

Девушка понуро кивнула, и мы вместе побежали к особняку.

* * *

— Что это за комната такая, и почему мне про неё не говорили? — спросила я на ходу, пока мы с Аделаидой спешили по коридорам и лестницам.

Особняк казался просто безразмерным, и на десятом повороте я сбилась со счёта, просто стараясь подмечать какие-то приметные штуки. Типа статуи с обломанной рукой, ярко-зеленой занавески или фрески в виде головы волка на стене.

— Это спальня госпожи Вивиан, — грустно ответила девушка, и моё сердце, подпрыгнув, замерло, — девочки рассказывали, что она часто останавливалась именно в этой комнате, когда приезжала навестить господина Саторро в этом особняке. Или когда они вместе приезжали… После исчезновения господин Саторро запер её и запретил кому бы то ни было приближаться к ней или пытаться её открыть. Даже для того, чтобы убраться там. Он сказал, что хочет всё оставить в том виде, в каком всё было.

Аделаида тяжело вздохнула и умолкла, а у меня мысли завертелись хороводом.

Сердце кольнула жалость к Рейнарду. Я слышала про такие случаи, когда родители запирали комнаты пропавших детей, чтобы подольше сохранить память о них. Как же много для него значит сестра! Это