Падшие Небеса. Последний Рубеж - Владислава «Калигула» Мека Страница 34

Инфицированных на дороге почти не встречалось. Конечно, я собрала их в кучу у целей. Зачем? Чтобы показать людям, с чем им предстоит сражаться. Обычно, они обходят столпотворение мертвецов, но им надо понять, что не всегда можно уйти от прямого столкновения. И что убийство одного — двух инфицированных — это не показатель. Научитесь биться с превосходящем количеством противником и тогда массой вас уже не задавят.

— Это тест? — вдруг спросил Дрэйк.

Догадливый, да я и не сомневалась. В отличии от людей, ньюмэны полагаются на инстинкты больше, чем на доводы рассудка. И они чуют инфицированных.

— Значит, тест — сам себе ответил ньюмэн — но, зачем? Ты хочешь их смерти? Они ведь не справятся с таким количеством. Эй, я с тобой разговариваю!

— А я — нет — пожала я плечами, к чему мне что-то объяснять? Главный здесь генерал, но и ему не зачем знать всего.

— Это люди! Живые, нормальные люди! С ними нельзя так!

— А как можно? — перебил Дрэйка сидящий позади него ньюмэн.

— Ражек, только не говори, что ты ее поддерживаешь — все-таки они чувствуют себя людьми, никто не вправе перебивать или перечить командира из личного состава.

— Я никого не поддерживаю. Но, Дрэйк, если не научить людей сопротивляться, что с ними будет потом? Это бесчеловечно, я не спорю. Нет худшей участи для человека, чем смерть от зубов этих тварей. Но, мы с тобой видели, что бывает с беззащитными людьми. Они не справляются. Они умирают. Ни ты, ни я не можем защитить всех, надо, чтобы они сами могли защищать себя, хотя бы от зараженных.

Странно, в этом смуглокожем ньюмэне было больше от лидера и больше от самих ньюмэнов, но он не доминирует. Почему? Не хочет? Так не бывает. Любой ньюмэн желает быть главным. Командиром. Как они себя называют. Каждый командир — это сильнейшее звено группы. Его не выбирают голосованием и не назначают на пост. Командир занимает свою позицию путем силы. Боя.

— Это все равно ненормально. Людей слишком мало…

— И будет еще меньше, если они не изменятся — сама удивилась, когда произнесла это вслух — слабые на этой планете не выживают. Тормози, приехали.

Грунтовка заканчивалась куском вставшего асфальта. Он не давал машинам ехать дальше. Оставшуюся часть пути надо было идти. Люди начали выходить из машин и удивленно озираться. Неужели были уверены, что так легко смогут добраться до пункта назначения?

— Вибек, ты не говорила об этом — подошел к нашей машине генерал.

— Она еще много о чем умолчала — не сдержалась и поддела самка, мало я ей врезала.

— Тут не о чем говорить. Убрать кусок асфальта даже мне не по силам, а идти все равно придется — оказываясь рядом с Джонсоном произнесла я.

Дрэйк протянул мне автомат. Думаю, мне хотелось усмехнуться, но вышел оскал, как обычно. Ньюмэн попятился. Решил, что я собираюсь его сожрать? Глупо. Скорее инфицированным закушу, чем это нечеловеческое дерьмо попробую. Брезгливость? Странно, раньше я такой не была. Или, мне раньше никто не предлагал откусить голову ньюмэну? Какая разница, если я все равно не собираюсь его есть?

— Так, что будем делать? — кашлянул Джонсон, отвлекая меня от разглядывания Дрэйка.

— План не меняется. Пошли.

И я первой обогнула неожиданное для людей препятствие. Инфицированные стали появляться у обочин дороги метров через сто. Естественно, люди так шумели. Шли неосторожно, да еще и переговаривались. Мне интересно, как они вообще столько лет выживали? Ведь не прошло и часа, а нас уже окружили. Стали слышны передергивания затворов.

— Не стрелять — прошипела я.

Только, когда мои слова повторил генерал, люди остановились. Их страх, липким слоем лег на меня. Учащенное сердцебиение, панические шепотки, шуршание гравия под подошвой ботинок и усиленные вздохи. Они сами обращали на себя внимание инфицированных.

— Вибек — посмотрел на меня Джонсон.

— Если я устраню их, затея потеряет всякий смысл, не находишь?

— Если ты их не устранишь, мы все — трупы.

Нелегкий выбор. Я повела головой в сторону Дрэйка.

— Что?

— Покажи, как убивать не используя оружия.

Дрэйк дернулся, но ничего не сказал и достал нож. Один прицельный удар в голову и инфицированный упал, окончательно умерев. Люди смотрели на это с восхищением и неверием. Неужели он все это время прятались за своими пулями? А когда не оружия? Как они спасались без него? Или не спасались?

— Главное не давать взять себя в кольцо — произнес Дрэйк убивая уже пятого.

Дарен первым решился повторить за ньюмэном. И весьма удачно, правда, нож застрял в черепе и парень с трудом вытащил его.

— Помните, громкий звук привлечет больше внимания и принесет меньше пользы. Оружие идет в ход только, когда нет другого выбора. Иначе вы подставите не только себя, но и того, кто будет рядом — мне понравились слова генерала, он дал понять, что от одного зависит жизнь всей группы.

Вообще, я тут заметила, что все больше думаю о Джонсоне, как о «своем», хотя, какой он «мой»? Альрик — человек, а я… Я, так, тварь, нарыв на поверхности земли. И стоит мне только убедиться, что моя семья в безопасности, или же потерять мать и сестру, как я пополню ряды инфицированных. Мое существование мотивируется жизнью близких. Пока они есть — есть я. Вот такая не хитрая арифметика.

Крик, отвлек меня. Обернулась, одного покусали. Люди растерялись. Да, люди. Но, не ньюмэны. Джонсон еще не успел подойти к своему человеку, а Ражек уже всадил перочинный ножик тому в затылок.

— Что? — пожал он плечами, когда Дарен нахмурился и подошел ближе к Адену, соответственно и ко мне потому, что Аден с того момента, как мы покинули машины держался в паре метров от меня.

Кажется, Аден и сам не замечал, что пытается оказаться рядом. Он не осознавал этого, а я не собиралась что-то предпринимать на этот счет. Да и что я могла? Убить? А зачем? В отличии от меня Адена не мучил голод, а когда ему не хватало сил, он побитой собакой полз ко мне, чтобы после очередной дозы костного мозга, с ужасом понимать, что недавно валялся у меня в ногах и требовал внимания.

Дарен в отличии от брата, все замечал. И увиденное ему не нравилось. Он боялся меня и почему-то не желал этого признать, оттого и злился, больше, чем следует. Мне до его злости было, как до Луны. Но, все же неприятно