Средь бала лжи (СИ) - Сафонова Евгения Страница 34

Когда на лестнице послышался неясный шорох, хозяин как раз сидел в кресле перед телескопом: старик, кутавшийся в плед, задумчиво кусавший мундштук трубки — табака в ней не бывало уже лет десять. Морщинистое лицо с крючковатым носом облаком окружали седые, по-мальчишески густые и ершистые кудри.

Светлые — до того светлые, что могли показаться слепыми — глаза обратили свой взгляд на дверь.

— Мхм… входи, Арон, — ещё до того, как раздался стук, хрипловатым голосом молвил звездочёт.

Амадэй, пригнувшись, прошёл в низкую дверку.

— Добрый вечер, Гирен.

— Не столь добрый, видать, раз ты удостоил меня своим посещением. Мхм, — казалось, хмыканьем старик скрывает рвущийся кашель. — Учитывая, что ты-то прекрасно знаешь: когда мне хочется кого-то повидать, я спускаюсь сам.

— Проницателен, как всегда. — Арон встал, опершись ладонями на пыльный стол. — Гирен, мне нужна твоя помощь.

Взгляд зелёных глаз скрестился с бесцветными.

— Мхм. — Наконец оттаяв от изучающей неподвижности, старик погрыз трубку. — Знаешь, Арон, а я догадываюсь, что тебе нужно. И я, мхм, удивлён, что ты смеешь просить меня об этом, помня о моей клятве.

— Да. Я помню о ней. Но если сейчас ты не воспользуешься своим Даром, могут погибнуть двое детей.

— Считаешь, что это оправдает, мхм, клятвопреступление?

— Считаю, что это оправдает гибель твоей дочери. — Не отводя взгляда, Арон шагнул вперёд. — Оправдает то, что ты, ни в чём не виновный, проклял свою силу и бежал в глушь. Похоронив Дар в себе, дав зарок никогда не использовать то, что дала тебе Богиня в помощь другим.

— По тебе, может, и оправдает, — голос старика зазвучал глухо. — У вас вообще странные принципы, мхм.

— Ты сказал девочке не выходить из комнаты. Она тебя не послушалась. Лиден никогда тебя не винила — ты же защищал их. Свою семью. Кто мог знать, что единственной жертвой твоего защитного круга в ту ночь окажется Лира?

Старик промолчал.

— Я понимаю, почему ты возненавидел и степень магистра, и пост в Гильдии, который привёл в ваш дом того некроманта, и магию, погубившую твоего ребёнка. Но сейчас эта магия может спасти как минимум две жизни. Скорее четыре. А, возможно, и все семь. И четверо из тех, кого нужно спасать — дети, а ещё двоих вполне можно считать недалеко от них ушедшими.

Господин Гирен долго смотрел на него.

— Ну загляну я в телескоп, положим, — сказал он потом. — Ну увижу я, что наши девочки на волосок от смерти. Ну скажу тебе, кто из них где… и что дальше? Мхм? — Звездочёт ожесточённо клацнул зубами о дерево трубки. — Что тебе дороже, Арон? Семь жизней — или сорок?

Дэй не ответил.

— Мы не справимся без тебя. Половина ещё больна. И Лид мне рассказала, что у излеченных наблюдаются странные признаки… мхм. Непростая эта болезнь, Арон, ой непростая. И, мхм, не только сама болезнь. Что-то странное во всём этом есть. Много на своём веку повидал… магистр бывший, в конце концов. Это непростой тиф, и пришёл он к нам, мхм, не просто так. Его кто-то наслал. И мнится мне, ты отлично знаешь, кто это мог быть.

— Тогда ты понимаешь, почему мне невыносима даже мысль о том, что наши девочки могут быть в руках этого человека?

— Не совсем человека, мхм. — Господин Гирен качнул кресло на ножках. — Разве ты сам не можешь их найти?

— Я пытался, — ровно откликнулся Арон. — Что-то закрыло от меня их обеих.

— Ааа, — протянул звездочёт. — Эффект «зеркальца Лиара»?

— Вроде того. Либо они уже у него, либо рядом с ними находится что-то, куда мой братец заключил частицу своей сущности, и я тут бессилен. А стоило мне прочитать ту заметку в листке…

— Да, тут и трёх догадок не нужно, чтобы понять, что у Таши это кубок. — Старик качнул головой. — Твой братец определённо умеет планировать. Начинаю им, мхм, восхищаться. В каком-то плане. Во всяком случае, сыграть с ним в аустэйн было бы интересно… мхм. И что ты будешь делать, если окажется, что девочки у него? Бросишь нас? Обречёшь жителей своего пастырства на гибель ради двух… мхм, да нет, что там душой кривить — одной девчонки? Я ведь прекрасно вижу, что до Лив тебе особого дела нет. Любишь её постольку-поскольку. Профессия у тебя такая, мхм, амадэйская. Обязывает всех любить. Да и Таша расстроится, если поймёт, что на её обожаемую сестрёнку тебе…

— Я не знаю, что я буду делать. — Дэй отвечал вроде бы негромко, но голос его был звучнее любого крика. — Наверное, молиться. Но жить в незнании… — Арон шагнул ещё ближе, взглянув на старика сверху вниз. — Гирен, предупреждаю: если ты откажешься мне помочь — я тебя заставлю.

Не отводя глаз, звездочёт тихо стукнул отложенной в сторону трубкой.

— Кто она для тебя, Арон? — без обиняков спросил он.

— Ты знаешь.

— Нет, не знаю. Дочь, которой у тебя никогда не было… мхм. — Он презрительно скривил губы. — С одной стороны этот ваш закон о невозможности любить, а с другой… ты — воплощение света, добра и справедливости. Ты обязан всех людей любить, как детей своих. Тепло и ровно, никого не выделяя, не делая различий между дурными и праведными. Богиня тебе пример. А с этой девочкой… я же вижу, ты совсем другой. Она… заставляет тебя чувствовать себя живым, да? И тысяча прожитых лет за плечами перестаёт давить непосильным грузом… — Старик прищурился. — Наверное, мхм, я могу тебя понять. Я много читал о таких, как ты, в Адамантской Школе подробно изучают феномен бессмертных. И вот смотрю я на тебя и мучаюсь вопросом… так ли уж, мхм, отечески твои чувства?

— Гирен, — устало сказал Арон, — просто загляни в телескоп, пожалуйста.

— Просто, мхм, непорядочно как-то будет по отношению к Таше…

— Гирен, я прошу тебя в последний раз. По-хорошему прошу.

Старик, дёрнув плечом, фыркнул: даже фырканье его подозрительно напоминало «мхм».

— Ладно… будем считать, что просьба Возлюбленного Богиней снимает с меня грех клятвопреступления. — Подвинув кресло к телескопу, он приник глазом к окуляру. — С кого начинать, ваше Зрящество?

— Таша.

— Как я и думал. — Одной рукой господин Гирен крутанул рычажки телескопа — пока пальцы второй чертили странные знаки, повисавшие в воздухе сплетением зыбких прозрачных линий. — Угу, угу… мхм… О-па, даже так… в общем, — вынес вердикт старик, отстраняясь от окуляра, — красавица наша по Зачарованному лесу бредёт.

— По Зачарованному лесу?..

— Ага. С Алексасом под ручку. Или с Джеми, кто их знает. Мхм… Выглядит вполне себе сносно. Счастья немеряного на лице незаметно, но и следов ужасных страданий — тоже.

Арон непонимающе смотрел на телескоп.