Истинная за Завесой (СИ) - Натали Карамель Страница 33

Он был меньше, но казался коренастее. Его чешуя была темной, грязно-бурой. Глаза, горящие безумным желтым светом, метались по стенам замка. Он источал запах крови, гари и дикой злобы.

Девушки вскрикнули в унисон, прижавшись друг к другу. Испуг был таким сильным, что Катя даже забыла о своей слабости на мгновение. Луиза инстинктивно толкнула Катю за спину, к стене, и быстро надела кулон ей на шею, пряча его под платье. «Не шевелись! Не дыши!» – прошипела она.

Чужак рванулся к главным воротам. Его удар когтистой лапой был чудовищной силы. Камень взвыл, но… не поддался. По месту удара пробежали синие, мерцающие вены – защитная магия Далина сработала. Дракон взревел от ярости, ударил снова, брызгая слюной и огнем. Огненные струи лизали древние стены, но не могли прожечь зачарованный камень. Клубы едкого дыма заволакивали площадку.

Внутри замка поднялась тревога. Загремели засовы, захлопнулись ставни. Слышались крики слуг, бегающих по коридорам, звяканье оружия стражников, занявших позиции на стенах. Но никто не выходил наружу. Защита держалась.

Чужак метался, как зверь в клетке. Он бил хвостом по стенам, взмывал вверх, осыпая крышу градом камней, которые он вырывал когтями из скалы, и снова пикировал вниз, пытаясь пробить магический барьер. Его рев был оглушительным, полным боли, отчаяния и слепой ярости. Катя и Луиза, прижавшись к холодной стене замерли. Страх сковывал их сильнее любого льда. Катя чувствовала, как через кулон дрожит земля под ногами от ударов. Три часа. Три бесконечных часа этот кошмар длился.

И вдруг… новый рев. Знакомый. Глубокий, властный, пронизывающий ночь, как меч. Он прокатился над замком, заглушая безумные вопли чужака.

Катя и Луиза синхронно подняли головы к небу. Над зубцами башен, очерченный на фоне звезд, плавно снижалась огромная, величавая тень. Бронзово-золотистая чешуя слабо мерцала в лунном свете. Крылья, широкие и могучие, замерли в последнем взмахе перед посадкой.

Далин. Он вернулся.

Глава 24. Падение Чужака и Тихие Угрозы

Воздух, еще дрожавший от яростного рева чужака, внезапно наполнился иным звуком – низким, мощным, словно удар гонга по самой тверди мира. Это был рев Далина. Не вопль боли или безумия, а холодный, сокрушающий гнев хозяина, чье владение посмели осквернить.

Бронзово-золотой дракон, казавшийся огромным даже на фоне ночного неба, спикировал с такой скоростью, что воздух завыл. Его приземление на каменную площадку перед замком было не падением, а утверждением власти. Камни под его когтями не треснули, а лишь глухо застонали, приняв его вес. Он встал между своим замком и буро-коричневым чужаком, как живая стена.

Чужак, на мгновение опешивший от появления столь могущественного сородича, мгновенно перешел в атаку. Его желтые глаза, горящие безумной яростью и какой-то неутолимой мукой, сузились. Он рванулся вперед, не пытаясь больше пробить стены, а целиком сосредоточив свою злобу на Далине. Огромная когтистая лапа со свистом рассекла воздух, целясь в шею золотого дракона.

Далин двинулся с невозмутимой, пугающей точностью. Он не стал уворачиваться. Его собственная лапа, обернутая в чешую цвета старой бронзы, встретила удар чужака сокрушительным блоком. Раздался звон, будто сошлись два гигантских меча. Искры, настоящие искры металла, брызнули в ночь. Чужак взревел от ярости и боли – его удар был отбит с такой силой, что кости в лапе затрещали.

Началась потасовка титанов.

Они сшибались, как ураганы. Когти рвали чешую, зубы смыкались в пустоте, хвосты, словно бичи судьбы, хлестали по камням, оставляя глубокие борозды и высекая снопы искр. Чужак был яростен, непредсказуем, движим слепой яростью и отчаянием. Он плевался сгустками жидкого огня, который растекался по камням площадки, пожирая остатки травы и опаляя древние стены. Повсюду полыхал огонь, отбрасывая безумные тени скачущих чудовищ. Запах гари, серы и горящей плоти стал невыносимым.

Но Далин... Далин дрался иначе. Его движения были расчетливыми, экономичными, смертоносными. Каждый удар, каждый блок, каждый рывок – все было доведено до совершенства. Он не тратил силы зря. Он использовал ярость чужака против него самого, уворачиваясь от самых свирепых атак и нанося точные, разящие контрудары. Его собственное пламя было не хаотичным пожаром, а сфокусированной струей раскаленного металла, прожигающей чешую буро-коричневого дракона и заставлявшей его отступать с диким воем.

Катя и Луиза, прижавшись к холодной стене у боковой двери, с ужасом наблюдали за этим адским спектаклем. Грохот ударов сотрясал землю, рев оглушал, жар от схватки достигал их, несмотря на расстояние. Луиза крепко держала Катю, чувствуя, как та дрожит не только от страха, но и от чудовищной усталости после испытания Огнем. Катя вцепилась в кулон на шее, её глаза, широко раскрытые, отражали вспышки пламени.

«Он явно выигрывает», – пронеслось в голове Кати, когда Далин, ловко увернувшись от клешнеобразной хватки, вонзил когти в плечо чужака, заставив того взвыть и отпрыгнуть, оставляя кровавые полосы на камнях. Золотой дракон казался непоколебимой скалой посреди бушующего моря чужой ярости.

Но чужака нельзя было сломить болью или страхом. В его желтых глазах горело нечто большее, чем ярость – одержимость. Безумное, всепоглощающее желание найти Её. Запах, тот сладчайший, сводящий с ума аромат Истинной Пары, который он уловил лишь на мгновение несколько часов назад, прежде чем он исчез, как мираж. Он чуял её где-то здесь! Она была близко! Он должен был найти её, сделать своей, единственной. Только тогда эта невыносимая мука прекратится, только тогда безумие отступит, сменившись вечной, всепоглощающей любовью. Эта мысль гнала его вперед, заставляла игнорировать боль, рисковать жизнью. Он снова бросился в атаку, ревя так, что кровь стыла в жилах.

Однако разница в силе и мастерстве была непреодолимой. Далин, словно предвидя его отчаянный бросок, использовал импульс чужака против него. Он не стал встречать лобовой удар. Он резко отлетел в сторону, пропуская когтистую лапу мимо себя, и в тот же миг его могучий хвост, как таран, обрушился на бок чужака. Раздался страшный хруст. Буро-коричневый дракон взревел так, что, казалось, разорвется глотка, и рухнул на бок, сбив несколько языков собственного пламени. Он попытался встать, но задняя лапа подломилась.

Это был конец. Далин навис над поверженным врагом. Его золотые глаза, холодные и безжалостные, смотрели в безумные желтые. Он поднял лапу для последнего, сокрушительного удара.

Но тут в его взгляде мелькнуло что-то... нерешительность? Миг оценки? Или... воспоминание? Воспоминание о той же неутолимой тоске, что гнала его самого на поиски неуловимой Истинной? Удар не последовал. Вместо этого Далин