Истинные (не) изменяют в марте - Мария Самтенко Страница 30

Вижу, как подозрительный пока-еще-не-блондин выскальзывает из Колонного зала в холл магистрата и бегу за ним. Пробегаю мимо мэра, невольно отмечая его распахнутые в немом изумлении глаза, сворачиваю в коридор и кричу:

– А ну, стойте!

Тип останавливается, но не от моего окрика, а потому, что едва не впечатывается носом в идущего навстречу тощего чиновника. Я использую эту заминку, чтобы приблизиться и схватить незнакомца за локоть:

– Ну что, милейший, хотели встретиться со мной наедине?

– Но… э-э-э… – мнется тип. – Да, хотел. Но это уже в прошлом, так что…

– Сейчас самое подходящее время! – радостно говорю я. – Идемте, идемте в холл, и вы все мне расскажете.

Очень удачно, что тут такие запутанные и неудобные коридоры, а к Колонному залу не пройти напрямик и нужно петлять. Я как раз успеваю придумать, что ему сказать.

Увы, «добыча» тоже не теряет время зря: придумывает, что делать. Сначала незнакомец заявляет, что ему действительно есть что рассказать, и он готов ответить на мои вопросы.

Потом добавляет: во-первых, не просто так, а, во-вторых, не посреди здания магистрата! Через два часа он будет ждать меня у входа в городской парк. А что касается денег…

На этом месте в моей памяти всплывает загадочная фраза «губозакатывательная машинка».

– Господин, как вас там…

– Можете называть меня «господин Айден», – великодушно разрешает брюнетик.

– Господин Айден, я похожа на дуру?

На самом деле я знаю, что очень даже похожа. И, наверно, не совсем безосновательно. Стоит только вспомнить о влюбленности в Реналя! Да я… да я должна была насторожиться еще на стадии «золотой мальчик влюбился в серую мышку из приюта»!

Но все же я не настолько наивна, чтобы встречаться в каком-то там ночном парке! Где меня могут прикопать в пять минут!

– Никаких парков и прочих безлюдных мест, господин Айден. Жду вас завтра в час дня в кафе возле магистрата. Кажется, оно называется «Кофе и блинчики». И деньги я захвачу только в том случае, если буду уверена, что ваши сведения достаточно ценны.

Господин Айден, конечно, не приходит в восторг от моих условий. Мы препираемся добрых десять минут, и с каждым его предложением я убеждаюсь, что не зря отказалась от встречи в парке.

В итоге я уступаю по поводу денег и обещаю взять с собой крупную сумму, но насчет места стою насмерть, и Айдену приходится согласиться.

Расходимся мы почти друзьями, и я решаю вернуться в Колонный зал. Сдается мне, Аноним уже исчез, но нужно найти хотя бы матушку-настоятельницу.

В коридоре замедляю шаг, пытаясь прийти в себя после сложного разговора и натянуть улыбку. Проходя мимо приоткрытой двери, кажется, в оранжерею – она как раз по пути – слышу голос судьи. Он… что? Произносит мое имя?

Останавливаюсь и прислушиваюсь.

– …Дагель проникся. Позвал меня. Марианна лежала там как жертва вампира. Я спросил, это что, суицид? И он: нет, она просто хотела всем доказать.

– И после этого ты не хочешь с ним общаться? – голос какой-то незнакомый. Вроде похож на голос судьи, но чуть пониже и не такой резкий.

– Хочу, почему же, – возражает Гейден Аурус.

– Вот только мне не надо рассказывать, – в голосе незнакомца я слышу улыбку. – Кому угодно, но не мне. Я же тебя насквозь вижу.

– Как скажешь, Нат. А знаешь, что потом заявил мне Дагель? Когда она хлопнула дверью и убежала? «Взгляни на дело своих рук. Ты же этого добивался?».

Судья смеется, горько и страшно, и у меня от этого буквально мороз по коже.

В конце коридора кто-то появляется, и я торопливо шагаю в оранжерею – еще не хватало, чтобы меня поймали на подслушивании. Пусть лучше это выглядит так, будто я просто зашла.

Захожу. Тут красиво. Места не сказать что много – чуть больше моего кабинета в кошачьем приюте – но все заставлено вечнозелеными растениями в кадках, а прямо посреди этого великолепия журчит небольшой фонтанчик с питьевой водой.

Аурусы стоят под огромным фикусом – на самом деле, я не уверена, что это действительно фикус, название само всплыло в памяти – и, разумеется, тут же поворачиваются ко мне.

Ловлю острый взгляд судьи, но даже не пытаюсь изобразить улыбку: это только наведет его на мысль, что я что-то скрываю. Лучше притворюсь, что я кого-то ищу. Например, мэра или матушку-настоятельницу. Но спрашивать вслух не буду – просто сделаю вид, что осматриваю помещение.

– Госпожа Марианна, как удачно, что вы заглянули. Позвольте представить вам Натаниэля Ауруса, моего старшего брата, – спокойно произносит Гейден Аурус. – Нат, это Марианна Адари, бывшая невеста Реналя.

Смотрю на двух представителей семейства Аурусов. Оба, очевидно, пошли в отца, а, может, сказывается и возраст – обоим около сорока – но Гейден Аурус, оказывается, похож на брата больше, чем на Реналя. Они с Натом оба высокие, средней комплекции, с черными волосами чуть ниже плеч – самая популярная стрижка в Моривилле – серыми глазами, светлой кожей.

Похожи даже сами черты лица, даже манера держаться – вот только судья смотрит строго и холодно, а на губах Натаниэля Ауруса появляется искренняя улыбка:

– Рад познакомиться с вами, госпожа Марианна! Сожалею, что ваша свадьба закончилась таким печальным событием.

– Не стоит сожалеть, – говорю я, смущенная обществом сразу двух Аурусов. – Реналь скотина и изменщик…

– Марианна, кхм… – Натаниэль показывает глазами в сторону.

Увы! Запас моей удачи на этом, кажется, исчерпался, потому что Реналя с его пышногрудой блондинкой приносит как раз на этой фразе!

Они заходят в оранжерею под ручку: Виолетта в роскошном платье из темно-красного шелка, а Реналь в светлом костюме, ужасно похожем на тот, в котором он приезжал в приют извиняться. Вот интересно, удалось ли избавить ткань от запаха переполненного кошачьего лотка? Говорят, у оборотней-медведей феноменальный нюх.

Впрочем, не думаю, что Реналь поехал на бал в том же самом костюме. У него же их столько, что хватит на все наши кошачьи лотки.

Пока я думаю о насущном, дядьки Реналя хмуро переглядываются, а на кукольном личике Виолетты появляется презрительная гримаса.

– Что, Марианна, стоило возглавить кошачий приют, и ты позабыла про человеческие манеры? – насмешливо вскидывает брови бывший жених. – Я слышал все твои оскорбления!

– Правда? – от этого снисходительного тона я вспыхиваю. – Отлично! А то я как раз собиралась повторить тебе их