Фронтовой дневник княжны-попаданки - Валентин Денисов Страница 30

Гашу так и продолжавшую гореть свечу и в комнате становится непроглядно темно. Воспользовавшись этим, тихонько достаю из-под кровати ящик и убираю дневник. Предварительно завязываю шнурки и с облегчением замечаю, как покалывает кончики пальцев от блокирующей их магии.

И только спрятав все обратно под кровать, позволяю себе немного расслабиться и сесть отдохнуть.

Ложиться страшно. Боюсь уснуть и уже никогда не проснуться. Боюсь, что сестра Аглая только и ждет, когда усталость возьмет надо мной верх.

Но все же вскоре усталость берет свое и я проваливаюсь в крепкий неспокойный сон…

Глава 32 Неприятное пробуждение

Тьма. Холод. Абсолютная тишина.

Кажется, что я сплю.

Какой-то шорох где-то рядом врывается в мой сон, но я не реагирую. Я слишком сильно устала. Мой сон крепок, хотя и не очень глубок.

Ощущение, что кто-то находится рядом, тревожит меня. Кто это? Что ему нужно? Зачем я ему?

Ощущаю легкое дуновение, прошедшее по коже. Что это? Дыхание? Сквозняк? Не знаю. Но от этого ощущения по коже пробегают мурашки.

А в следующее мгновение чьи-то невыносимо холодные руки касаются моей шеи и с силой сжимают горло, полностью перекрывая дыхание.

— Не надо! Пожалуйста! — наконец, открываю глаза и пытаюсь отбиться от напавшего.

Но вместо убийцы вижу перед собой застывшую от удивления Марфу Ивановну.

— Что это с вами, Анастасия Павловна? Кошмарный сон приснился или бред у вас болезненный? — тут же проверяет мой лоб, убеждаясь, что я не больна.

— Марфа Ивановна? — приподнимаюсь на локтях и осматриваю комнату. Но сестры Аглаи нигде не нахожу. Ушла значит… — Сон кошмарный приснился мне. Будто кто-то душить меня собрался.

— Оно и понятно, — хмыкает девушка. — Я и сама в госпитале столько страха насмотрелась, что с трудом уснула.

— Точно, в госпитале насмотрелась, — принимаю самое подходящее оправдание. Не хочу рассказывать ей правду о ночном происшествии. Пусть лучше живет в неведении. Ее ведь это совсем не касается.

— Ну ничего, сон ушел, значит можно больше не бояться, — улыбается Марфа Ивановна. — К тому же завтрак уже готов. Сегодня сестра Аглая на славу постаралась, с офицерского стола еду добыть смогла.

— Сестра Аглая? — от услышанного только начавшее становиться лучше настроение снова идет на спад. — Сестра Аглая здесь?

— Здесь, конечно! А где же ей еще быть-то? Дежурство ееное только вечером будет. А в госпиталь нам всем вместе только через час идти. Успеем покушать.

— Вот и славно! — улыбаюсь в ответ, хотя у самой на душе очень нехорошо становится.

Не ушла Аглая! Вопреки моим ожиданиям, не ушла. Но и ночью ко мне больше не подходила. Неужели действительно только травы изучать думала? Или планирует что-то особое, оттого и ведет себя так по-соседски?

Ой, не нравится мне это!

Впрочем, нравится или не нравится, а завтракать идти нужно. Не голодной же мне теперь сидеть. К тому же может быть узнать, чего получится. За разговором-то всякое бывает. Может и получится с Аглаей подружиться да договориться обо всем.

Когда заходим на кухню, сестра Аглая вовсю суетится у стола. А на столе уже стоят миски с отварной картошкой, жареной птицей и хлебом. Такого я еще на завтрак не ела.

— Присаживайтесь, миленькие мои, в ногах ведь правды нет, — увидев нас, хлопочет Аглая. — Что сумела хорошего добыть, все к столу принесла.

— Вы бы, Аглая, каждый день так богаты были, тогда мы бы вообще горя не знали бы, — радуется Марфа Ивановна. — Я такого богатства, как с дома уехала, так и не видывала!

— Это все Анастасии Павловне спасибо сказать надо, — Аглая смотрит на меня украдкой, будто опасаясь моей реакции.

— Да разве ж я сделала что? — удивляюсь словам девушки. Подозреваю за ними какой-то скрытый смысл, но никак не могу его распознать.

— Ваш Кадир завтрак нам передать велел, — поясняет она. — Я ведь только вышла из дома, а тут на тебе, солдаты с мисками идут. Анастасии Павловне, говорят, гостинцы принесли. А тут ведь на всех хватит.

— Как это, Кадир? — только услышав слова Аглаи вспоминаю, как нехорошо поступила со своим поклонником. Он ведь старался, прекрасную прогулку мне устроил. А я…

Нет, конечно же в итоге я поступила правильно и, если бы я не покинула его, могла бы так никогда и не узнать о поступке соседки. А может быть и вовсе навсегда лишилась бы дневника. Вот только как мой поступок воспринял сам Кадир?

— Да что же вы стоите-то, Анастасия Павловна? — замечая мое замешательство, расстраивается Аглая. — Неужели все из-за моего ночного любопытства обиду держите?

— Что? — удивляюсь, что девушка так открыто говорит о своем проступке. Марфа Ивановна ведь слышит все. Неужели она не боится ей правду открыть? — Я…

— А что вы, Аглая, удивляетесь? — как ни в чем не бывало, подключается к разговору Марфа Ивановна. — Коли вы мои вещи без спросу трогали бы, я бы тоже обиду держала. Да может еще и посуровее Анастасии Павловны себя бы вела.

— Да я же не желала зла, — повторяет ночные слова девушка. А я смотрю на нее и поражаюсь такой открытости. Право, человек Бога, во всех грехах призналась. Вот только не задумка ли это какая? Не хитрость ли?

— Давайте уже оставим это и будем надеяться, что подобное не повторится, — прошу я, присаживаясь за стол.

— Не повторится, — обещает Аглая. — Клянусь вам, что не повторится!

— Вот и отлично! — принимаю ее слова и берусь за завтрак.

Времени ведь осталось не так и много, а за разговорами и вообще можно не заметить, как оно пролетит.

Завтракаем мы практически молча. Лишь иногда Марфа Ивановна высказывает свое удовольствие от вкусного угощения и слова благодарности Ялмаз Кадиру. Что напрягает меня чуть ли не больше, чем ситуация, произошедшая ночью.

Прекрасно понимаю, что, если мужчина начал так открыто проявлять ко мне интерес, значит его намерения весьма серьезные. Значит не собирается он отступать и мое ночное бегство только заставило его действовать активнее и напористее.

И это может обернуться для меня дополнительными трудностями.

— Ну что, девоньки, пойдем трудиться? — расправившись со своей порцией, поднимается из-за стола довольная