Горячие руки для Ледяного принца (СИ) - Рита Морозова Страница 30

* * *

Дни слились в серую, холодную муку. Сеансы… их не было. Кайлен отказывался. Через стражу передавал холодные, лаконичные отказы: «Не сегодня. Состояние не позволяет». Или просто молчание в ответ на просьбу стража доложить о моем приходе. Я приходила к его двери, стучала — в ответ тишина или короткое «Уйдите» от одного из ледяных стражей у входа.

Одиночество в моих покоях стало почти физической болью. Я пыталась заниматься чем-то — перебирала скудные вещи, смотрела в книгу стихов, но буквы расплывались перед глазами. Пыталась направлять дар на саму себя, ища утешения в тепле, но он отвечал вяло, как будто тоже был подавлен, напуган. Страх и тоска выедали меня изнутри. Я почти не ела. Спала урывками, просыпаясь от тех же кошмаров.

Мое отсутствие на «посту» не осталось незамеченным. Дерн не приходил, но его присутствие ощущалось в усилившемся внимании служанок, в слишком частых патрулях стражи мимо моей двери, в шепоте, который затихал, когда я появлялась в столовой для прислуги (я избегала есть в одиночестве, ища хоть каких-то звуков жизни). Взгляды были разными: любопытными, сочувствующими (редко), опасливыми, враждебными.

Однажды, когда я брела по пустынному коридору, стараясь держаться подальше от чужих глаз, ко мне почтительно, но настойчиво приблизилась леди Эльвира. Та самая, с лицом изо льда и голубыми, как осколки, глазами.

— Аннализа, — ее голос был сладким, как отравленный мед. Она улыбалась, но глаза оставались холодными. — Как вы себя чувствуете? Выглядите… бледной. Не заболели ли? В такое время, когда ваш дар так нужен Его Высочеству… и королевству. — Она сделала паузу, давая словам впитаться. — Странные слухи ходят. Будто бы Принц… отказался от ваших услуг. Неужели ваше чудесное тепло… иссякло? Или, может быть, — она наклонилась чуть ближе, и я почувствовала запах дорогих, леденящих духов, — … само Его Высочество осознал тщетность ваших усилий? Или… опасность?

— Опасность? — я невольно отшатнулась. Ее слова, ее близость, ее сладкий яд — все это вызывало тошноту.

— Ну конечно, милая, — ее улыбка стала шире, жестче. — Вы же южанка. Чужая. С непонятным даром. В столь… деликатное для королевства время. Война на пороге. Кто знает, чьи интересы вы на самом деле представляете? Может, тепло ваших рук — лишь приманка? Чтобы усыпить бдительность? Ослабить нашего Принца перед ударом? — Она поймала мой взгляд, полный ужаса и возмущения, и ее голос стал шепотом, зловещим и четким. — Будьте осторожны, целительница. В Эйридене чужакам с теплыми руками и холодным сердцем не место. Особенно когда они начинают… мешать.

Она не стала ждать ответа. Развернулась и поплыла прочь по коридору, оставив меня стоять с перехваченным дыханием и ледяным ужасом в груди. Ее слова были не просто злобной сплетней. Это был намек. Угроза. Дерн, или те, кто за ним стоял, готовили почву. Чтобы представить меня не просто неэффективной, а опасной . Шпионкой. Предательницей. И Кайлен, оттолкнувший меня, играл им на руку. Его молчание, его отказ — все это выглядело как подтверждение ее ядовитых намеков.

Я вернулась в свои покои, едва держась на ногах. Страх достиг нового, парализующего уровня. Страх не только за себя, но и за Эдгара. Если меня объявят предательницей, до него доберутся. Обвинят в сговоре. Убьют. Мысль об этом была невыносимой.

Я заперла дверь на засов (бесполезный жест против реальной угрозы, но психологический барьер) и опустилась на пол у кровати, обхватив колени руками. Дрожь сотрясала все тело. Я была в ловушке. Со всех сторон. Внешние враги — война, интриганы. Внутренние враги — проклятие Кайлена, его отчаяние, мой собственный кризис идентичности. И не было выхода. Ни вперед, ни назад.

Мой взгляд упал на сундук в углу комнаты. Там, под грудой белья, лежал черный камень Аннализы. Камень, который она нашла в лесу. Камень, который, возможно, усилил ее дар, а потом привел к «болезни». Камень, который кто-то уже изучал. Я встала, подошла к сундуку, откинула крышку. Запах сушеных трав и шерсти ударил в нос. Я порылась в груде вещей и нащупала гладкую, прохладную поверхность камня. Вытащила его.

Он лежал у меня на ладони, тяжелый, инертный. Черный, с теми самыми тонкими, едва заметными прожилками, которые иногда, казалось, мерцали изнутри тусклым светом. Сейчас он был просто камнем. Но когда я сжала его в кулаке, сосредоточившись, я почувствовала… слабую вибрацию. Едва уловимую пульсацию, как далекое эхо. Оно не было теплым или холодным. Оно было… чужеродным . Как будто камень был антенной, улавливающей что-то извне. Или изнутри меня самой?

Я прижала камень ко лбу, закрыв глаза. « Помоги» , — мысленно взмолилась я, не зная, к кому или чему обращаюсь. К камню? К Аннализе, чьей жизнью я жила? К Алисе, которая терялась во мраке? К Эдгару? К Кайлену? — « Помоги мне не сломаться. Помоги мне вспомнить, кто я. Помоги нам…»

В ответ — только тихая вибрация камня и вой ветра за окном. И всепоглощающее чувство потерянности. Я была Алисой, затерявшейся в стране ледяных чудес, где каждое чудо оборачивалось кошмаром. И Белый Кролик, за которым я когда-то побежала, обернулся Принцем Льда, который теперь сам бежал от меня в свою ледяную нору отчаяния. А пропасть под ногами становилась все шире, и цепляться было не за что. Только за холодный черный камень в моей дрожащей руке и за тень самой себя, которая таяла с каждым ледяным дыханием Эйридена.

14 глава

Тишина после бури оказалась хуже самого буйства стихии. Та тишина, что воцарилась в замке и в моей жизни после слов Кайлена и визита Эльвиры, была густой, тягучей, пропитанной ожиданием удара. Она давила на виски, заставляла вздрагивать от каждого скрипа половицы за дверью, от каждого отдаленного крика стражи во дворе. Я стала тенью, бродящей по краю собственной жизни. Сеансов не было. Двери покоев Кайлена оставались запертыми для меня. Даже взгляды стражей у его башни стали иными — не просто каменными, а… оценивающими. Как будто меня уже записали в некую категорию. В категорию «ненужных» или, что хуже, «опасных».

Я пыталась бороться с опустошением. Силой воли заставляла себя есть скудную похлебку, которую приносили. Пыталась снова взять в руки книгу стихов — ту самую, с запахом чужих духов. Слова о море и солнце казались теперь издевкой, сказкой из другого измерения. Я пробовала медитировать, как делала иногда в своей прошлой жизни, пытаясь найти