Главная проблема дракона - Надежда Николаевна Мамаева Страница 3

– Побеседуем?

На это предложение грабитель затрясся как осиновый лист и побледнел. На висках выступил холодный пот. Я, глядя на это, поджала губы: вот только хочешь поговорить по душам с человеком, как дух из этого самого типа норовит удрать! И откуда такой пугливый вор взялся? Из объявления, что ли? Никакой профподготовки! Пришлось даже правила поведения этому трусу объяснять:

– Значит так, сейчас я выну кляп, а ты не дрожишь от страха, не заикаешься, не теряешь сознания, а четко отвечаешь на вопросы. Если понятно – кивни.

Тип, усиленно изображая согласие, забился затылком о жиденькую подушечку, которая почти не гасила ударов. Так что по склепу разнеслось приглушенное «Бум-бум-бум».

Я приняла это за хороший знак и аккуратно выдернула кляп…

– Спасите от упырицы! Мертвячина очнулась!!! – тут же взревел, как оглашенный, грабитель.

– Не надо так вопить, – предупредила я, перехватывая ломик. – У меня со слухом все хорошо. А вот с нервами – не очень. Могу и пристукнуть…

Не знаю, что успокоило ворюгу: мой вкрадчивый голос, вид знакового инструмента в девичьих руках, мерный свет луны, лившийся из оконца под потолком, или в целом кладбищенская тишина вокруг, но орать связанный перестал. Лишь вытаращился на меня и, стуча зубами, вежливо так произнес:

– Мож-ж-жешь надругаться надо мной, мертвая дева, только не ж-ж-жри. А если все же будешь жрать, то левую руку – она мн-н-не не так нужна…

Да уж, Дашка, таких предложений руки тебе еще не поступало…

– А сердце с кольцом будут? – деловито уточнила я.

– С-с-сердце – чье? – поинтересовался грабитель, и взгляд его стал куда осмысленнее, словно он поверил: с этой мертвой можно и договориться. – Собачье подойдет? А колечко у меня с собой есть – как раз сегодня только у одного покойничка стян… Одолжил.

Я выразительно посмотрела на этого песьего сына.

Ворюга сник, но не настолько, чтобы не продолжить торговлю:

– Ну так как? Я все вмиг добуду, только развяжи, госпо…

– Какая я тебе госпожа? – поинтересовалась я, желая уточнить свое новое имя.

– Простите, леди! Леди!!!

– А поточнее? Какая именно леди? – С этими словами я вскинула бровь и вздернула ломик. Или наоборот? Признаться, я боялась не меньше, чем грабитель, лежавший в гробу, только виду не подавала.

– Одриана Хайрис, – с готовностью отозвался ворюга. – Вас только сегодня днем похоронили. С почестями так, скорбя. Духовник шел впереди процессии, осеняя всех знаком вышних богов. За ним – ваше тело на носилках тащили, а рядом плакальщицы шли, а за ними – сам лорд Костас. По всем правилам. И венок пышный на надгробие положили… Богато хоронили!

– И ты, значит, решил приобщиться к этому богатству? – уточнила я у расхитителя гробниц.

Тот гулко сглотнул и попытался, несмотря на свое связанно-горизонтальное положение, прогнуться. Если не физически, то лингвистически.

– Прекрасная леди Одриана, – начал он свои гимнастические упражнения, – не корысти ради, а исключительно дабы прокормить жену и детишек… – заблеял вор, и по его интонации стало понятно: сейчас будет душещипательный рассказ, вся цель которого – вышибить слезу из глаз и деньгу из кошеля. Ну а в нашем случае – хотя бы развязать и отпустить. Вот только мне было не до чужого прошлого (кстати, наверняка придуманного на скорую руку!), мне бы свою предысторию узнать. В смысле Одри. А то как-то, когда я писала книгу, не задумывалась о том, что же было до поступления героини в академию. Кажется, взяла за основу классику академического жанра – побег из дома от навязанного жениха…

Вот только как-то это не вязалось со склепом, но, увы, дальнейший допрос картины не прояснил. Могильный вор был хоть и из местных, но мало что знал: лишь то, что лорд Костас вроде как был опекуном Одри, и приехала она, то есть я, в поместье не далее как две недели назад. Померла и удостоилась чести быть похороненной в семейном склепе.

Узнав это, я призадумалась. Вариантов было два: отправиться в столицу поступать в академию или в дом, где, кажется, меня отравили. Я склонялась к первому. Правда, далеко ли я уйду в саване, плаще и чужих сапогах, не зная ничего о мире, который сама же и придумала. М-да… И тут я решила уточнить:

– А какой сейчас месяц?

– Так аккурат начало серпня, – охотно отозвался грабитель, и я помрачнела. До поступления еще была минимум пара недель.

И почему я не написала, что экзамены начинаются в августе?! А что? Осенью же у господ в прежние времена устраивались бальные сезоны, аристократы на них слетались. Значит, и в выдуманном мире им в это время не до учебы бы было и зачислений. В таком случае сиятельным логично раньше подсуетиться, академии – распахнуть двери для приема магов, а мне получше проработать матчасть! Глядишь, не пришлось бы сейчас раздумывать, как выжить до академии.

В надежде, что грабитель ошибся и на календаре все же начало осени, я уточнила:

– Если еще лето, тогда что ж так холодно-то?

– Так это только здесь, – отозвался связанный. – На улице-то теплее… – выдал он, а спустя пару секунд проорал: – Эй! Ты куда? А как же я?!

А все оттого, что я решила проверить слова грабителя: так ли тепло там, снаружи. Заодно и сумку ворюги прихватила. А то она так сиротливо валялась у входа… А что до связанного проходимца в гробу – так я не сомневалась, что этот паразит выберется. Да даже я бы выбралась. Правда, не быстро, но все же.

Когда затворяла дверь, за той послышался звук упавшего тела и стон. Ну вот, из саркофага уже выпал. Дело за малым – перетереть веревки. На это у мужика уйдет около часа. И я тоже… уйду. Только куда?

Влажная от росы трава мерцала под луной. И под ее тусклым светом вдали можно было различить на холме громаду поместья. Его силуэт вырисовывался на фоне ночного неба. Пара окон в здании светилась – видимо, кто-то полуночничал.

Вдали виднелась деревня: приземистые светлые домики, черепичные крыши. Где-то из трубы вился дымок. Идиллия.

Вот только, если я заявлюсь туда, не поднимут ли меня на вилы, как упырицу? Да и вообще, без денег и понятия, куда двигаться, далеко не уйдешь. Ни в бизнесе, ни в жизни. Даже если та – сказочная.

А значит, нужно разжиться сведениями и деньгами. Последние можно взять у лорда Костаса. Раз он был опекуном Одри, что-то же ему от нее досталось? Потому как, помогая с ведением бизнеса отцу, я утратила веру в бескорыстную добродетель. Да и вообще многих иллюзий лишилась еще в школьные годы.

Может, кстати, поэтому и описала героиню этакой нежной фиалкой, которая краснела, бледнела, трепетала ресницами: внутри меня жила девочка. Вот такая, которая хотела платьишко и на ручки, а вместо этого приходилось размазывать по стенке слоем в нанометр контрагентов, просрочивших поставки.

Вот только если Одри по сюжету такая, как я ее задумывала, то у меня намечалась проблема. Я привыкла решать все как папа: жестко и быстро. А это значит, даже если я и скажу, что потеряла память и воскресла, мне не поверят, если я не буду вести себя как ранимая леди.

– Ну, значит, буду мягкой и наивной, – решительно выдохнула я, повесила сумку так, что ремень наискось пересекал грудь, закинула ломик на плечо и отправилась в сторону поместья. Навестить опекуна и всех, кто меня похоронил.

Вот только, едва я оказалась у ворот, возникла первая проблема: те были заперты. Да и кованая ограда как-то не располагала к гостеприимству. Ну ничего. Я была девушкой простой, потому, задрав юбку савана повыше, полезла по чугунным финтифлюшкам.

И ровно в тот момент, когда похождение на пики, увы, не горные, а металлические, было в апогее, со стороны особняка раздался собачий лай. Я замерла на месте, не зная, сдавать назад или же рискнуть и идти напролом.

Пока я решалась, к ограде вылетел здоровенный волкодав. А за ним с невозмутимой миной шествовал в пижаме и ночном колпаке какой-то тип. Перед собой он нес фонарь. Тот освещал мужику путь, ну а заодно и его мину, преисполненную невозмутимой гордости.

Правда, всю ее этот господин растерял, увидев меня.

– Леди Одриана? – чуть севшим голосом осведомился он, но в обморок не упал.

– Она самая. Живая и здоровая, – заверила я светским тоном. Ну,