Игорь Градов - Охотник на ангелов Страница 28

Дело в том, что заботы по дому традиционно считались у ангелов делом женским, и их выполняли жены, в основном бескрылые. Я же был мужчиной, к тому же охотником… Рей и его свора (а как иначе назвать этих прилипал и подпевал?) не упускали случая, чтобы не позубоскалить по этому поводу.

— Эй, Трой, — кричали они, когда я, нагруженный большим кувшином, карабкался по узкой тропинке наверх, — подбери платье, а то оступишься!

Или еще обиднее:

— Трой, детка, как ты себя чувствуешь? Не беременный еще?

Пару раз я не выдерживал и хватался за нож, который постоянно носил на поясе, но каждый раз они, смеясь, срывались с места и улетали.

— Я с женщинами не дерусь, — высокомерно заявлял Рей, паря в небе над моей головой, — тем более с бескрылыми.

А дружки поддерживали его радостным гоготом.

Я кричал, что они трусы, что недостойны называться мужчинами, что готов драться с каждым из них и со всеми вместе, но все бесполезно. При моем приближении Рой и приятели разлетались в разные стороны, чтобы с безопасного расстояния издеваться надо мной.

Вступить в прямую схватку со мной никто из них не рисковал — им было понятно, что так просто меня не одолеть. К тому же закон ангелов был на моей стороне — я являлся полноправным членом племени и пользовался всеми правами. В том числе правом защищать свою честь с оружием в руках. Следовательно, я мог вызвать на поединок любого летуна.

Но для боя требовалось, чтобы вызов одобрил совет старейшин, а там большинство было не на моей стороне. Да чего скрывать — почти все ангелы, особенно молодые, считали меня чужаком в селении и рады были бы рады избавиться от меня. Или хотя бы сделать мою жизнь невыносимой, чтобы я поскорее убрался сам.

Лишь страх за свою жизнь останавливал слишком ретивых летунов от крайних мер. Прими мой вызов — и пришлось бы реально рискнуть своей жизнью. Я был очень опасен — ловок, силен, быстр и зол. И одно дело — издеваться сверху, находясь в безопасности, и совсем другое — биться на ножах на земле. Да еще с таким умелым противником, как я.

Рей и его друзья надеясь, что я когда-нибудь сорвусь и прилюдно ударю кого-нибудь из них. И тогда совет племени может принять решение о моем изгнании. Поэтому при всех дружки Рея старались меня не задевать, и мне, в свою очередь, приходилось скрывать свою злость и делать вид, что все нормально. А поймать и как следует отколошмать в укромном месте кого-нибудь из них не получалось — они были слишком осторожными и при первой же опасности взмывали вверх. Мне оставалось лишь грозить кулаком им вслед и скрипеть зубами от злости.

Одна отрада — моя Тиа. Мы проводили вместе все долгие зимние вечера. Тиа рассказывала мне историю своего племени, а я пел наши песни и старинные баллады. Часто на наших посиделках присутствовала Лея.

С ней я вообще очень сблизился в последнее время — между нами возникло настоящее чувство, как между родными братом и сестрой. Лея нередко расспрашивала меня о нашей матери, я рассказывал ей. Я видел, что ей иногда было очень тяжело и больно слышать о том, как хорошо и счастливо мы живем в нашей семье, как мать трогательно заботится о нас, детях, как преданно любит своего мужа, Каса… Но я ничем не мог ей помочь — наша мать не захотела с ней встречаться, и это было ее право.

Лея, разумеется, не была ни в чем виновата — ни в том, что Лану похитил ее отец, Тор, что насильно взял ее замуж, что родилась она, красивая крылатая девочка. Лее очень хотелось материнской ласки, тепла, заботы или хотя бы слов участия и одобрения, но ничего этого не было. Она росла при суровом, немногословном отце, а после его гибели — при властном и строгом вожде племени. И лишь Тиа была ее верной, преданной подругой, всегда и во всем поддерживающей и все понимающей.

Тиа часто защищала Лею от нападок своего отца, особенно когда тому казалось, что девочка ведет себя слишком дерзко. «Она же сирота! — напоминала Тиа, — у меня есть хотя бы ты, а у нее — вообще никого!» И храбрый Ларс отступал и прощал Лее почти все.

По умолчанию считалось, что мать Леи как бы мертва — ведь за все прошедшие годы после возвращения к людям она так и не сделала ни одной попытки узнать что-то о свое дочери или встретиться с ней. Лея росла, интуитивно понимая, что безразлична своей матери, и это было очень тяжело и обидно… Поэтому она часто, особенно в подростковом возрасте, была резкой, дерзкой, грубой, часто ссорилась с другими крылатыми девушками и даже грубила старшим. Но на это все, как правило, закрывали глаза.

Когда Лея подросла и стала охотницей, Ларс построил для нее отдельный дом — в надежде, что она выйдет замуж и родит много ангелочков. К Лее действительно уже сватались крылатые парни, но она каждый раз отвечала отказом — мол, мне рано еще, хочу полетать, погулять, поохотиться. На самом же деле она давно и безнадежно любила Рея, но тот был равнодушен к ней. Молодого и честолюбивого ангела интересовала только Тиа — как одна из самых красивых девушек в племени и как дочь вождя. Став ее мужем, он получал право со временем возглавить племя. А ему очень уж того хотелось…

Рей упорно шел к своей цели и почти ее добился — уговорил храброго Ларса отдать Тиа ему в жены, доказал, что достоин быть мужем дочери вождя, добился согласия и от самой Тиа — насколько я понял, просто взял ее измором. Все шло к свадьбе, и даже дата уже была назначена…

Но тут появился я, и все его планы внезапно рухнули. Понятно, что он люто возненавидел меня. Зато весьма обрадовалась Лея — у нее появился шанс заполучить своего любимого Рея. Раньше она не могла на это рассчитывать — не хотела мешать счастью своей названой сестры, но тут ситуация резко изменилась. И Лея активно занялась обхаживанием Рея. Правда, без особых успехов — тот не обращал на нее почти никакого внимания. Он все еще надеялся получить вожделенную Тиа — когда избавится от меня.

Вот так мы и жили — в любви и ненависти.

Вечером, как я говорил, мы любили посидеть у очага. Огонь весело плясал между камнями, над ним обычно жарилась на вертеле баранья туша или висел котелок с душистым отваром из местных трав.

Травяной отвар был очень полезен в горах — снимал усталость и согревал в холодную пору. А также придавал силы — как физические, так и духовные. Считалось, что после него голова проясняется и беседа течет лучше. Легче идет разговор, складнее и поэтичнее выходят легенды.

Надо сказать пару слов о быте ангелов. Летуны домашний скот, как правило, не держат, живут лишь охотой, но в некоторых семьях, особенно там, где жены — бескрылые женщины, за домом имеется небольшой загончик, в котором живут горные козочки. Их разводят ради молока, которым поят маленьких детей.