Невеста с обременением - Марина Бреннер Страница 26

Лишенец, сидящий на скомканной постели, и безотрывно смотрящий в пылающий камин, медленно обернулся.

— Входи, — голос звучал как-то слабо, и очень устало — Входи, чего ты на пороге мнешься?

Нарушив теплый полумрак, джейта Реггасс прокралась в комнату почти на цыпочках.

Осторожно присев рядом с женихом, мягко тронула его плечо.

— Сколько ему лет? — спросила просто из странного, жуткого и внезапного ужаса перед сгущающейся тишиной — Твоему воспитаннику. Какой он?

— Я тебе всё расскажу, — твердо пообещал лишенец — Только позже. Не теперь. Не немедленно. Сейчас же… Просто обними меня. Да, Адалина. Я неудачник, подлец, редкостная тварь, и много-много-много чего ещё. Но всё же…

Резко развернувшись к невесте, неловко обнял ее сам, приняв в ответ такие же неловкие, но такие желанные…

…объятия.

Глава 21

Она повела себя неожиданно смело.

Нелогично.

Хотя, о какой логике можно было думать, находясь рядом с этой женщиной! Можно ли было думать хоть о чем-то теперь? Да и нужно ли…

— Я тоже тварь, — обожгла губы джейта Брира жарким шепотом — Неудачница. И много-много-много чего ещё…

Подвернув юбку, опустилась на колени лишенца лицом к нему, плотно прижавшись к его телу своим, странно и мелко вздрагивающим.

— Наверное, — сосредоточенно сдвинула брови, будто зубрила урок — Наверное, я всё же хочу тебя, Айвер. Наверное, да. Не знаю точно. Не… умею.

Накрыв губами шепчущий рот, Брир дернул шнуровку блузки. Освободив тугие груди, грубо сжал их, ощутив маленькие камушки сосков, напрягшиеся под давящими их ладонями.

— Раздень меня, — шепнул, почти не отрываясь от её рта — И достань его.

Слегка приподнявшись, Адалина развязала грубую перевязь штанов, неумело высвободив окаменевший член. С трудом удержавшись, лишенец чуть не взвыл, едва только рука невесты коснулась бунтующей плоти, налившейся болью и желанием.

Глубоко вздохнув и догадавшись, что ей следует делать, магичка нерешительно посмотрела на жениха.

— Погладь его, — прохрипел лишенец, лаская её груди — Ну же… Возьми рукой, и… Именно! Ты меня с ума сведешь, сладкая. Моя Адалина. Моя… Моя.

Опустив руки и подсунув под её ягодицы, стянул прочь скрывающие вожделенное тело, жутко раздражающие панталоны. Невеста негромко застонала, слегка распрямив одну ногу, и помогая ему. Ощутив, что желанная цель близка, Айвер раскрыл ладонь, приняв в нее влагу, робкую, теплую и бархатисто-нежную.

— Ласкай меня, — клокотнул пересохшим горлом — И я тебя… Внутри ты такая мягкая, такая маленькая, такая моя…

Погрузив пальцы в слегка приоткрытую ямку, вызвал этим протяжный, глухой стон и легкие судороги невыразимо желанного, обожаемого тела.

— Айвер! Я так не смогу! Я так не… ААААХ!

— Давай, Адалина, — приказал, уже откровенно рыча — Двигайся. И ласкай меня. Только не останавливайся. Сожми его, сильнее сожми.

Ни на секунду не прекращая движений кисти, подушечкой свободного пальца прижал клитор, дрогнувший от этого прикосновения.

— Одной рукой сожми грудь, — рыкнул, рывком притягивая к себе невесту — И иди ко мне. Вот так, моя хорошая… Как сладко, как же сладко, твою же мать!

Захватив сосок губами, осторожно прикусил его, тут же огладив языком.

— Еще, — выдохнула магичка, смешав просьбу с надрывным всхлипом — Еще, я прошу!

— Нравится тебе так, девочка моя? — лишенец легонько сжал зубы — Нравится, когда мнут сосочки? Сейчас, подожди ещё. Выпусти ка меня. Отпусти ручку, хорошо?

Хоть и с большим сожалением, а всё таки высвободив полыхающий член из тонких пальцев, Брир уложил невесту на покрывало.

Шипя разозленным змеем, и ругаясь на чем свет стоит и торопясь изо всех сил, раздел Адалину донага.

— Раздвинь ножки, — отрывисто выхрипнул, быстро освобождаясь от одежды — Теперь посмотри сюда.

Дождавшись, когда магичка приподнимется на локтях, сжал в руке одеревеневшую плоть с крупной головкой, набрякшей от возбуждения.

— Видишь, как стоит? На тебя, сладкая. От того, что хочу тебя как следует отжахать. Постоянно. Всё. Время. Вот так это, ХОТЕТЬ .

Адалина прикрыла глаза. И тут же, тяжело переведя дыхание, скомкала покрывало, разведя ноги шире и откинув назад голову.

— Ну так и возьми меня! — в ответном ее возгласе просквозила истерика — Возьми. Сейчас я твоя, жених мой.

Опустившись на колени перед постелью, ответил точно в тон:

— И не только сейчас. Всегда . Всегда моя . Скоро возьму, драгоценная. Даже не сомневайся!

Поцеловав ее разведенные колени, почти не отрываясь, перебрался к бедрам. Поочередно касаясь их внутренних поверхностей, источающих слабый аромат мыла и наглаженного белья, поднялся выше. Легко тронув пальцами лепестки плоти, не медля накрыл их губами, тут же погрузив язык в отозвавшееся длинной судорогой, тело.

— Ах! — вздохнула невеста, дернувшись коротко и резко, словно от выстрела — Ты… Ты спятил, Айвер… Так… НЕЛЬЗЯ!

Услышав, но начисто отринув бессвязные возражения, джейт крепко сдавил ноги магички, удерживая ее. Нещадно терзая языком желающую и ждущую этого плоть, безошибочно угадывая каждое, пусть едва заметное, а всё же разрешающее движение, с готовностью и странным каким-то азартом, вершил это полунасилие. Словно заставляя обожаемую наслаждаться. И как будто разрешая ей это.

Ещё. Ещё! И ещё…

Адалина стонала, то и дело прикрывая ладонью рот. Прикусывая губы и кисти рук. Резко выгибаясь дугой, падала назад, комкая покрывало. Вцепившись в него мертвой хваткой, словно желая удержать себя от погружения окончательного, в неизвестную глубину то ли безумия, то ли удовольствия. Нескончаемого, непрерывного наслаждения…

— Вот так, хорошая моя, — шептал лишенец в короткие перерывы между этими, с ума сводящими ласками — Ты просто невероятная, моя, моя, моя… Ты…

Ему очень бы хотелось высказать, насколько она идеальна!

Да вот только это было не так.

Не существовало во всем этом гребанном мире слова, способного оценить и обозначить хотя бы близко, насколько прекрасна эта женщина.

Адалина Реггасс, эта бродяжка и убийца, эта лгунья даже там, вот там, между ног, в самом "стыдном" месте, была потрясающе красива! Ее губки, покрытые легким, светлым пушком, тугие и пухлые, без обычной бабьей "налитости", строго и целомудренно прячущие настороженный вход, пахли свежестью, и отчего-то немного мятой.

Бедра здесь были лишь слегка смугловатыми, прежде всегда закрытыми от света и любовных ласк.

Ноги же, не слишком длинные, но стройные и сильные, обвивали сейчас шею лишенца настолько требовательно и одновременно просяще, что не было ни малейшего желания избегнуть, или хотя бы ослабить эту восхитительную удавку.

— Пожалуйста, Айвер! Я сейчас просто умру, дорогой мой… Мой дорогой…

Она почти плакала, она почти сошла с ума…

Ее прекрасное тело привыкло к смирению и пыткам. Яркие, новые