Синяя борода и солнечный зайчик - Полевка Страница 26

- Кого? – Доминик только сейчас заметил съёжившегося бету и махнул рукой. Ной все понял и мгновенно исчез, практически растворился в воздухе.

- Тата наняла двух новых работников - Ноя, моего помощника, - Тео указал на место, где мгновенье назад стоял бета, – и повара Марко. Не знаю, что он готовит, но пахнет просто обалденно! Иди, переодевайся и будем ужинать. Я надеюсь, ты голодный?

Тео так призывно улыбался! О, Доминик был очень голоден! Он соскучился по этим глазам, по этому голосу, а от запаха Тео у него кружилась голова. Он смотрел и не мог насмотреться, а руки мелко дрожали от желания схватить и обнять это хрупкое тело, поцеловать эти смеющиеся губы, ощутить их мягкость и погрузиться в податливость сладкого рта. Тео подошел ближе и, заглянув в глаза, засмеялся и, развернув послушного альфу, вытолкал его из кухни, напутственно похлопав по спине. Доминик бегом прибежал в гардеробную и, кинув пиджак, подхватил домашнюю куртку. Надевая ее на ходу. Быстрее к нему!

На кухне Тео накрыл стол скатертью и раскладывал столовые приборы. Увидев альфу, улыбнулся ему и показал рукой на стул. А сам продолжал ходить по кухне, что-то доставая и раскладывая. Под конец он достал из лифта тарелку с салатом и две тарелки, накрытые крышками. Заглянув под одну крышку, он поставил ее перед Домиником. Вторую поставил перед вторым стулом и жестом фокусника снял крышки, глядя на реакцию альфы. На тарелке перед альфой было фегато венециано – печень по-венециански. Доминик с детства ненавидел печень, но он улыбнулся, зачем расстраивать любимого, он же старался! На тарелке Тео была лингуине – паста с моллюсками.

Тео посмотрел на альфу и, по всей видимости, остался доволен его реакцией. Он улыбнулся было, но почти сразу нахмурился. Омега подошел вплотную к Доминику и уткнулся коленями ему в бедро. Быстрые руки развязали галстук и расстегнули пару пуговиц. Аромат Тео перекрывал запах еды. Альфа тяжело сглотнул. Он сильный, он не сорвется! Хм, как будто у него был выбор! Но все же, как хочется обнять его, уткнуться носом в шею.

Тео сел за стол, положил себе на колени салфетку и только тут увидел, что лежит у него на тарелке.

- Ой, а почему с ракушками? Он их, что, почистить забыл? – Тео удивленно смотрел на альфу.

- Нет, - Доминику было смешно видеть такое искренне недоумение, - это же лингуине – паста с моллюсками. Она всегда так выглядит.

- А их едят? – Тео, сомнением посмотрев на Доминика, постучал вилкой по раковине.

- Нет, только моллюсков, а пустые раковины оставишь на тарелке, – Доминик начал есть свою порцию. Ему было все равно, что есть, лишь бы его зайчик был рядом.

Тео покопался в своей тарелке, ему неудобно было сказать, что он уже бутербродами наелся.

- Вкусно! - Тео все же попробовал пасту и выковырянного из раковины моллюска, – мне понравилась. А что у тебя?

- Печенка по-венециански, – Доминику было приятно наблюдать за выражением лица Тео, даже когда он кривился, как сейчас.

- Печенка, фу. Не люблю.

- Я - тоже. Меня в детстве ею пичкали и с тех пор видеть ее не могу.

- А почему молчишь? Хочешь мою пасту? Она вкусная! – Тео протянул ему свою тарелку.

- Не надо, ешь сам, тебе еще расти надо, – махнул рукой Доминик, ему нравилась открытость омеги, – я же говорил, что не привередлив. Во время своих путешествий я ел вещи более неприятные, чем печенка.

- Какие, например? – Тео даже в голову не приходило что-либо ужаснее печенки.

- Ну, например, «столетние яйца».

- Им, что, действительно сто лет? – глаза Тео округлились.

- Нет, конечно. Китайское блюдо «столетние яйца» делают в течение нескольких месяцев в условиях отсутствия воздуха. Яйца обмазывают специальной смесью из чая, соли, золы, извести и глины, после чего помещают в рисовую шелуху и глину. Спустя несколько месяцев белок приобретает коричневый, полупрозрачный цвет и упругость, а желток - серо-голубой оттенок, мягкость и запах аммиака, что говорит о том, что блюдо готово.

- Ну и как? – Тео затаил дыхание.

- Не помню, я их запивал водкой, настоянной на новорожденных мышатах. Я тогда был молодой и пьян до изумления. Последнее, что осталось в памяти, так это лысый мышонок, плавающий у меня в стакане. Я, помнится, выловил его из стакана и закусил им.

- А что еще? – Тео, похоже, развеселился.

- Ну, может быть балут. Это эмбрион утенка, сваренный в скорлупе. Если не смотреть, что ешь, то на вкус как курица.

- А если смотреть?

- А если смотреть, то в рот не возмешь, – Доминику нравилось, как Тео реагирует на все. Он не начал кривиться, фыркать и жеманничать, как обычные омеги. Очень любознательный пацаненок. К тому же, красивый и желанный настолько, что низ живота скручивает и в паху тяжелеет от одной только мысли о нем.

- А что было самое страшное?

- Пожалуй, попа бородавочника. В Намибии неприличное место этого гривастого кабана считается фирменным экзотическим деликатесом. Рецепт такой: ловят бородавочника, разделывают и потрошат. При этом прямую кишку и задний проход очищают от свиного дерьмеца, но водой не промывают. И все это «великолепие» поджаривают на углях. Важно не пережарить, а то вся нежность блюда потеряется.

- Ну и как? – Тео дыхание затаил, ожидая ответа.

- Не знаю, я так и не попробовал, – Доминик рассмеялся, глядя в расширенные от ужаса глазки омеги, – мне хватило и того, что я увидел, как это готовят.

- Знаешь, я, пожалуй, на сегодня уже наелся, – Тео решительно встал из-за стола, – ты пока доедай, а я тебе кофе сварю.

Когда Тео сварил кофе, Доминик отодвинул тарелку. Он не хотел фегато венециано, он хотел Тео.

- Я забыл сказать тебе спасибо за кинозал. Поможешь разобраться с ним? – спросил Тео.

- Конечно, – Доминик прихватил кофе с собой, и они спустились вниз.

Инструкция была проста и лаконична, все было подключено и настроено, Тео оставалось только выбрать фильм. Он выбрал фантастический боевик, где бравые десантники воевали с космическими монстрами. Стоило одеть стерео очки, как звездолеты