Сердца трех. Вторая жизнь фармацевта - Марина Сергеевна Орлова Страница 25

на эльфа, который игнорировал и меня, и ее, сосредоточившись на клетке с пленниками, и сейчас возился с замком, пока дети и взрослые за решеткой настороженно следили за нежданными спасителями. – Ради спасения детей не страшно и жизнью рискнуть, – высокопарно произнесла она, как будто очевидные вещи, которые я отчего-то не понимала. Моей черствости она также сама нашла объяснение. – Вы же тоже так думаете? Иначе, зачем отправили Рафаэля убивать этих ублюдков?

В ответ я промолчала, осознавая ею сказанное, и гулко сглотнула, пустым взглядом рассматривая точку у себя под ногами. Меня вновь замутило.

Я отправила его убивать? Я? Неужели я это сделала? Неужели это выглядит именно так?

Наверное, раз уж Раф – мой раб и не может действовать без моего разрешения. Как я тогда сказал? «Делай, что хочешь»? Значит, я действительно неосознанно приказала убийство? Я убила их… я убила…

– Или вы хотели забрать рабов себе? – меж тем, продолжила девчонка рассуждать и подозрительно прищурилась, восприняв мое молчание, как причину подозревать в самом худшем.

– Вероника! – довольно резко оборвал девушку эльф, отчего вздрогнула даже я. – Я вижу, отец не только не научил тебя осмотрительности за эти годы, но и держать язык за зубами ты вконец разучилась. Думай, прежде чем что-то говорить.

– Но… – насупилась девушка, смешавшись от довольно грубой отповеди эльфа.

– Заткнись, – не позволил ей оправдаться Раф, который возился с замком. – Не говори того, чего не понимаешь. Тебя вконец распустили. Вместо обвинений ты должна благодарить нас. Если бы мы не оказались поблизости, твой изуродованный труп уже к утру разодрали бы дикие звери. Ты поступила опрометчиво и глупо. Годы ничему тебя не научили, – вздохнул он скорбно, а затем замок щелкнул в его руках и свалился на землю. Дверь клетки с противным скрипом открылась, и Раф отошел на безопасное расстояние, чтобы не пугать рабов еще больше, позволяя им покинуть клетку.

– Как ты можешь? – всхлипнула она, и от безжалостных слов эльфа в ее глазах вновь появились горючие слезы. Кулаки ее сжались. – Я просто хотела помочь.

– Ты рисковала не только не помочь, но и усложнить ситуацию. Заявилась в ночи без помощи и сопровождения. Действительно считала, что сможешь совладать с таким отрядом в одиночку? Уверен, ты не только ослушалась отца, но и сбежала, никого не предупредив. Верно? – обернулся он к ней, смотря на девчонку, которая, как будто, стала ниже ростом. – Ты хоть подумала, что будет с Зигридом, узнай он о твоем исчезновении? Решила его окончательно угробить?

– Замолчи! – выкрикнула она. – Ты не смеешь меня отчитывать! Ты бросил меня! Тебе – все равно! Ни ты, ни отец не понимаете! – размахивала она руками. Я же заметила, что раненная рука ее почти не слушается, и каждое движение отражалось на красивом и припухшем от недавних ударов лице гримасой боли.

– Хватит, – вклинилась я, привлекая к себе внимание. – Здесь не место и не время для ваших перепалок, – строго заметила я, делая шаг и вставая между старыми знакомыми. – Давайте для начала уберемся в более спокойное и безопасное место. И не забывайте, что на нас теперь ответственность в виде освобожденных эльфов, – кивнула я в сторону сиротливо и опасливо жавшихся рабов, что покинули клетку и сейчас с тревогой посматривали на нашу тройку, не зная, куда себя деть. Среди них я насчитала двух женщин, одного молодого на вид парня и двух детей до десяти лет, хотя в фэнтезийном мире, да еще и у эльфов, эти дети могли быть куда старше меня. – Да и о себе нужно подумать, – приблизилась я к девушке, которая интуитивно отстранилась на шаг. – Нужно обработать ожог, пока инфекция не попала в рану, иначе есть риск вообще руки лишиться, – подметила я.

Девушка изумленно моргнула, посмотрела на свою руку, на меня и нехотя кивнула.

– Лучше всего вернуться в мое поселение. Там и с рабами разберемся, и вы сможете отдохнуть. Я… я должна отблагодарить вас за спасение. Простите, что не подумала об этом сразу. И за резкие слова… простите. Я все исправлю.

Я засомневалась и машинально посмотрела на эльфа. Тот внимательно смотрел на меня, и под его взглядом я смутилась, торопливо отведя взгляд.

– За маршрут отвечает Раф. Если он считает, что это не повредит – я не против, – пробормотала я, ощутив внезапный озноб. Обняла себя за плечи, а услышав его слова, отчего-то поморщилась.

– Веронику и рабов все равно нужно сопроводить, чтобы они не угодили в новую напасть, – услышала я, отчего согласно кивнула, но ощутила лишь досаду и тоску. А эльф продолжал заваливать меня аргументами «за»: – Тебе будет полезно отдохнуть в нормальной обстановке. Ночевки в лесу плохо сказываются на твоем здоровье. Пойти с Вероникой – последняя возможность перевести дух и запастись провизией.

– Как скажешь, – глухо отозвалась я и напряглась, ощутив его приближение. – Думаю, одному из нас нужно сходить за нашей лошадью. Мула тоже с собой заберем. На нем детей повезем.

– Я схожу за лошадью, – услышала я за своей спиной. Я вновь кивнула.

– Я пока осмотрю детей и сделаю Веронике перевязку. Наверняка у меня в сумке найдется что-нибудь от ожогов, – отошла я в сторону, стараясь, чтобы мои движения не были резкими и не кричали о моей нервозности перед Рафом.

Никогда, ни разу с момента нашего знакомства, как бы он ни ругался, как бы ни угрожал, какие бы рожи мне ни корчил, я его не боялась. А сейчас ничего не могу с собой поделать, и все внутри сжимается от одного его приближения. Головой понимаю, что поступаю иррационально. Но тело и пресловутая «пятая точка» реагировали на Рафа соответствующе тому, кто несколько минут назад лишил пятерых людей жизни и даже не поморщился от этого. Или для него жизни именно людей ничего не значат? Но, ведь, я тоже человек...

Пока копалась в сумке, нарочно не смотрела по сторонам, делая вид крайней занятости, надеясь, что этого времени Рафу хватит, чтобы скрыться с поляны. Вот только я не ожидала, что он предпочтет этому преследование меня. Потому, услышав его голос за своей спиной, покрылась холодным потом и едва не заорала от неожиданности. Дыхание сбилось, а глаза зажмурились, пока в голове одновременно бились две мысли. Одна о