Невестка слепого барона - Полина Ром Страница 25

Почему-то импотенция мужа меня несколько успокоила. Не то, чтобы я так уж держалась за собственную девственность, и в целом-то пока ничего в моей жизни не изменилась к лучшему. Но спокойней мне всё же стало: по крайней мере, от этого ублюдка у меня не будет детей. Это уже само по себе подарок судьбы.

Глава 20

Утро началось действительно рано: нас разбудили, как только небо за окном чуть посерело. На столе уже стояла миска с теплой водой. И баронет, прополоскав рот и сплюнув в миску, пару раз плеснул оттуда себе в лицо, вытерся лежащим рядом полотенцем. Потом, отодвинувшись от стола, сиплым спросонья голосом сказал:

-- Теперь можешь ты умыться.

Я так поняла, что умываться мне предлагается той же самой водой, в которой плескался он. От брезгливости меня передернуло, и, встав к столу так, чтобы он не мог видеть, что я делаю, я поплескала в воде кончики пальцев. Впрочем, больше он не обращал на меня внимания. И я, вытершись о край полотенца, растерянно села на стул. Мою одежду унесли вчера, и я не знала, что делать дальше. Муж одевался молча. А мне пришла помогать Нина. Она принесла одежду, которая, как я думаю, принадлежала прежней Клэр и хранилась в том самом сундуке с приданым: чистая сорочка, белая простая блуза без всяких украшений и некое подобие сарафана без лямок, который шнуровался на спине.

Свекровь и барон уже ждали нас за столом. На завтрак подали остатки вчерашнего пиршества. На столе стояла и целая тарелка с тремя крупными рыбинами, и порезанная на части разогретая курица, и еще какие-то блюда. Но передо мной лежал только ломоть хлеба. Когда я попыталась взять куриную ножку, молчавшая до этого свекровь рявкнула:

-- Ку-да! Где это видано: молодуху мясом кормить?! Все вы такие – вам бы пожрать да поспать подольше! А как до дела, так никакого с вам толку.

Сама она, противореча этим словам, с удовольствием обгрызала ломоть куриной грудки, держа ее в руках. Барон все так же молча сидел за столом, и перед ним, как и передо мной, лежал только хлеб. Даже этот хлеб он ел очень нехотя: не кусая, а отламывая по кусочку. Баронет ел плотно и быстро, покряхтывая от удовольствия. И в середине завтрака смачно рыгнул, вызвав умиление у матушки:

-- Кушай-кушай, сынок. Один ты и есть надежда рода!

Впрочем, еды на столе было так много, что, доедая свою курицу, баронесса благодушно сказала:

-- Что ты сидишь тут и коркой давишься, как сирота? Вон рыба на столе лежит. Возьми кусок.

В отличие от обильно жрущих маменьки и сынка, времени за завтраком у меня было много, и я успела нормально рассмотреть комнату, в которой вчера проходил свадебный пир. Это было просторное помещение со множеством дверей, из которого уже вынесли все столы, кроме одного. Беленые стены с трещинами. Нависающие массивные балки, идущие поперек комнаты, темные от вековых наслоений копоти. Все четыре фасадных окна были здесь, но свет давали тусклый из-за грязи. Полы в комнате выложены из тщательно пригнанных шероховатых каменных плит. Если их отмыть так, чтоб проявились белые прожилки на камне, может быть, даже будет красиво. Этой зале было присуще некое брутальное очарование. Если бы не общая запущенность, комнату можно было бы считать интересной.

Дверь в торце явно выходила на кухню: оттуда выносили еду и посуду. А вот куда вели несколько дверей, идущих по стене с камином, я не поняла. Возможно, там внутри спять слуги? Самым странным для меня было то, что завтракали за столом как будто незнакомые люди. Кроме редких и недовольных замечаний баронессы, относящихся ко мне, и единственной похвалы своему сыну от нее же больше никто не произнес ни слова. Просто за одним столом рядом со мной сидели совершенно чужие люди и ели. Барону, кстати, никто рыбы не предложил. Даже стоящая за спиной баронессы служанка не озаботилась этим.

Есть было немного брезгливо, но и с голоду помирать я не собиралась. Поэтому, сняв зажаристую шкурку, которую, скорее всего, трогали грязными руками, я с удовольствием ела плотное и очень вкусное рыбное филе, аккуратно выбирая его между крупных костяных звеньев. Ела прямо руками, так, как руками ели все: вилок на столе не было.

Потом подали коляску, и я с удивлением увидела, что баронесса-мать может ходить! До этого момента я думала, что она инвалид. Но, как выяснилось, этой туше было просто тяжело таскать саму себя.

Ее выкатили в кресле во двор, прямо к экипажу, в котором вчера меня привез муж. И там, с трудом поднявшись из своей каталки, кряхтя и охая, баронесса забралась по ступенькам на сиденье коляски. Конечно, сзади ее поддерживали и подталкивали две служанки, но все же двигаться сама она могла. Барона привели за руку и усадили рядом с женой. Следом поднялся мой муж, который теперь сел спиной к возничему и лицом к родителям.

А уж потом скомандовали залезать и мне. Мы выехали со двора, а следом за нами отправились две большие пустые телеги. В одной из них ехали две служанки, а во второй вообще никто. Спрашивать что-либо у свекрови или мужа я не хотела, и потому просто с удовольствием разглядывали окрестные пейзажи, успокаивая себя мыслью: «Мне нужно потерпеть всего несколько дней. Потом этот самый… он уедет, а я хоть немножечко начну разбираться в этом мире. Надо просто немного потерпеть.».

Ехали мы довольно долго, дорога шла через не слишком густой лес. Только часа через полтора деревья окончательно раздвинулись, открывая пустые, уже убранные поля и небольшое поселение. Вот там, в этой деревне, нас и ждали. В центре поселения, рядом с колодцем стояли дощатые козлы, составленные в ряд и покрытые грубо сколоченными щитами. Кольцо стола почти полностью охватывало все свободное место на крошечной деревенской площади. На эти импровизированные столы селянки, завидев наш экипаж, начали торопливо стаскивать еду: миски с вареными яйцами, горячие куски печеной тыквы, вареные овощи: горох, картофель, морковь. Сыр и плошки с колобками масла, суховатые плотные лепешки из зерновой муки. Темное на разломе тесто