Город Тысячи Пещер - Анна Синнер Страница 23

– Чего сами – то в портал не прыгнули?

– Я уж лучше в борделе переночую, чем буду с ним находиться на одной территории, – буркнула Аста, поднимаясь по лестнице.

Сказанное было чистой правдой.

– Это не бордель… Но близко к тому. За это простите, но в таком виде в приличное место нас бы никто не пустил. А здесь лишь бы деньги были.

Герцог извинился? Новость века, не иначе.

– Можно деликатный вопрос? Ну и не очень вежливый.

– Давайте.

– Почему у Вас не было денег на входные билеты? Вы же герцог. Ваш отец был баснословно богат…

Аста очень надеялась, что он не обидится и не рявкнет что – то хамское.

– По той же причине, по которой в моем поместье живет Ваш будущий тесть, – на удивление спокойным тоном ответил герцог, отпирая замок на двери комнаты. – После войны Альберт настойчиво предлагал мне стать начальником его личной охраны, но я отказался, что очень уж сильно оскорбило монаршую особу. Дом и сбережения отца конфисковали в пользу короны. Да и титул лишь для потехи оставили, сами понимаете, целый герцог и без гроша за душой.

О своих будущих родственниках Аста в последние дни узнала столько нового… И как – то все услышанное ей решительно не нравилось.

– Жестоко… – только и нашлась, что сказать.

– Ничего. Переживу.

Герцог наконец открыл дверь и пропустил Асту в комнату. Первой. Вспомнил о хороших манерах?

Хотя, положа руку на сердце, когда он вот так себя вел, нормально разговаривал, не сыпал колкостями и даже проявлял зачатки вежливости, находиться в его обществе было вполне приятно.

Комната оказалась не такой ужасной, как она себе представляла, и в целом вид имела вполне не бордельный. Каменные стены, три простеньких кровати c чистым, на первый взгляд, бельем, стол у окна, пара полок и небольшой шкаф.

– Да не бойтесь Вы. В этих комнатах останавливаются приехавшие в город работяги, а для того, о чем Вы подумали, здесь есть отдельное крыло, – герцог открыл дверь, ведущую в ванную и скрылся из виду. – Подайте полотенце, пожалуйста. Должно быть где – то в шкафу.

Полотенце нашлось сразу и, что неожиданно, было чистым и даже пахло розовым мылом. Герцог, склонившись над краном с водой, невзирая на раны, яростно намыливал лицо, пытаясь смыть кровь. Надо же, даже водопровод в этой дыре есть.

– Вы что делаете? Только хуже станет, – Аста закрыла вентиль с водой и усадила герцога на край ванны.

Набрала в таз теплой воды и смочила полотенце. Аккуратно, еле касаясь полотенцем, стерла кровь со скулы. Его Светлость внимательно наблюдал за ее манипуляциями.

– Вот так, аккуратно. Не трите. И раны не трогайте. Сами справитесь?

Герцог издал печальный вздох, но кивнул и взял полотенце:

– Подправить меня сможете? Я бы и сам, но…

– Попробую.

«Попробую», увы, было под вопросом. Целитель из нее был вполне неплохой, но не до такой степени. Пока герцог вытирал кровь перед зеркалом, Аста внимательно разглядывала его раны. Несколько ссадин на скуле, разбитая губа, ссадина на переносице и с десяток кровоподтеков на спине и на груди. С этим проблем возникнуть не должно, даже если пара ребер сломаны. А вот бровь ее беспокоила, рассеченная рана была очень глубокой и не переставала кровоточить.

– Готово, – пока она размышляла, герцог закончил «банные» процедуры и вновь уселся на край ванны. – Приступайте, мне еще нужно Вас накормить и вернуться за кинжалом.

– Можно мне с Вами?

Брови Рейдена взлетели вверх:

– Хотите под покровом ночи перелезть через забор и фактически ограбить особняк Килта?

Не то чтобы хотела. Но оставаться ночью одной по соседству со жрицами любви и их разгоряченными спиртным клиентами хотелось еще меньше. Поэтому она соврала:

– Хочу. Так можно?

– Удивили. Да, – герцог пожал плечами. – Можно. Только без самодеятельности.

– Вот и отлично. В принципе, я закончила, но… – с бровью, как и ожидалось, ничего не вышло. – Бровь придется зашить.

– Зашивайте. Потерплю. Думаете, тут где – нибудь найдется иголка?

А вот за это ей влетит. Иголка, конечно же, была, и нитка тоже, но все это шло с бесом в комплекте. Герцог правильно понял ее замешательство и простонал:

– Вы что, взяли с собой беса?

– Взяла. На всякий случай. Эфииии!

«Кот» появился на пороге ванной.

– Эфи, нам надо герцогу бровь зашить. Справишься?

– Он меня будет зашивать? – Рейден вскочил на ноги. – Ну уж нет. Спасибо. Так похожу.

– Успокойтесь и сядьте обратно. Могу зашить я, но останется шрам. Вам оно надо? У Эфи золотые… Лапы.

Надулся, но обратно сел. Эфи явил свою иглу и принялся за работу.

– Обязательно золотой ниткой? – герцог смирился и стойко терпел.

Бес ответил за нее:

– Когда заживет, Эфи развеет нить. Швы снимать не придется. Готово. Эфи молодец?

– Эфи большой молодец, – Аста потрепала «кота» за ухом, на что тот довольно мурлыкнул. – Нам нужно отлучиться, сиди в комнате и никому дверь не открывай, понял?

– Эфи все понял.

Поработал «кот» на славу. Шов был малюсенький, аккуратный. Если б не игривый блеск золотой нити, Аста и не заметила бы его вовсе.

ГЛАВА 17. УДИВИТЕЛЬНАЯ БЕРЛЕЙН

Рей сидел за столиком и ковырял вилкой мясо. Кусок в горло не лез. Девица же съела все до последней крошки, причем с лицом, преисполненным такого первобытного голода, что оближи она тарелку, он ни капли бы не удивился. Она, кажется, и собралась было подчистить языком остатки соуса, да вспомнила в последний момент, что она вообще – то «леди». Скажи ему кто – либо пару дней назад, что он однажды увидит такую картину, Рей бы точно рассмеялся. Но Астория оказалась полна сюрпризов. Одна только выходка с порошком из болотной поганки чего стоила. Еще и принцу умудрилась отпор дать. Такого он вообще в академии отродясь не видел. Иллая опасались все, даже большая часть профессоров. За исключением Рейдена с Лиором да сурового оборотня Лейва, дерзить принцу осмеливался только ректорский племянник. И то лишь потому, что Эннарион и сам мог убить кого – угодно «по щелчку пальцев». Девица же глазом не моргнула – накипело, видать, и запихнула принца в портал. За это он ей был безмерно благодарен. Мальчишка охамел настолько, что и у Рея всякое терпение иссякло.

– Вы чего не поели? – девица закончила и жадно пожирала взглядом его тарелку, словно дикарка.

И почему – то, ей это было очень