Песнь Теней и Звёздного света - Морган Готье Страница 23

Подбежав к своему кожаному рюкзаку, он просит меня сесть перед ним и принимается за работу: достаёт настойки, мази и набор для швов.

— Можно? — спрашивает Финн, осторожно приподнимая мою раненую руку.

Я киваю в знак согласия, и он разворачивает повязку, чтобы осмотреть рану.

Осмотрев, он выдыхает:

— Всё не так плохо, как я ожидал.

Никс трёт затылок, лицо искажено тревогой.

— Шэй, прости. Я не хотел тебя ранить.

Я отмахиваюсь от его извинений:

— Это не твоя вина. Я потеряла концентрацию и зазналась. Сама виновата.

Он тяжело опускается рядом и вглядывается мне прямо в глаза. Я выдерживаю его взгляд, прищуриваясь, мысленно заявляя о своём превосходстве, и, наконец, он смеётся.

— Что бы там ни было, но я всё равно извиняюсь.

— Всё в порядке, — улыбаюсь я. — Просто теперь тебе придётся спать с одним открытым глазом.

— Эй!

— Шучу, — касаюсь его руки. — Я тебя ударила. Ты меня порезал. Мы квиты.

Никс кивает:

— Квиты, — он вскакивает на ноги. — Финн приведёт тебя в порядок.

Я молча наблюдаю, как Никс пересекает лагерь и присоединяется к Атласу и Эрис, которые шепчутся друг с другом. Мне бы хотелось услышать, о чём они говорят, но они слишком далеко, чтобы подслушать.

Финн достаёт из своей сумки небольшой контейнер и, открутив крышку, открывает белую мазь.

— Сначала будет щипать, но это поможет ране зажить быстрее и не оставить заметного шрама, — он берёт меня за руку и наносит мазь на предплечье. Как он и обещал, поначалу жжёт, но боль быстро проходит.

— Пахнет приятно, — говорю я, наблюдая, как он втирает средство в рану. — Ты сам это сделал?

Он кивает, глядя на меня поверх оправы очков:

— У меня есть собственная аптека в Троновии. Большую часть своего времени я провожу за приготовлением бальзамов, мазей и зелий, которые помогают людям избавиться от недугов.

— И ты сделал тот самый диссимул, который Эрис использовала в Мидори?

— Мне не нравилась мысль о том, что она уходит под прикрытие и зависит от моих смесей. А вдруг я что-то перепутаю? А вдруг средство перестанет действовать, и я не успею дать ей новую дозу? А если бы оно её отравило? — он вздрагивает, закручивает крышку банки и убирает её обратно в сумку.

— Вы с ней…?

Его ореховые глаза находят Эрис на другом конце лагеря — она разговаривает с его братьями.

— Мы друзья, — шепчет он.

Он снова встречается со мной взглядом, и я понимаю, что он врёт. Или, по крайней мере, что-то скрывает. Но я не стану настаивать. Он не обязан ничего мне объяснять.

— Спасибо, — говорю я, поднимая руку, и улыбаюсь. — Твоя магия творит чудеса.

Финн бледнеет, и я чувствую, что как-то его задела, хотя не понимаю, чем именно. Он бросает взгляд на остальных, но никто из них не смотрит в нашу сторону.

— Прости. Я что-то не так сказала?

Финн быстро приходит в себя, качает головой и выдаёт дружелюбную, хоть и немного натянутую, улыбку.

— Конечно нет. Рад был помочь, Шэй.

Когда я ложусь спать, я снова и снова прокручиваю в голове наш короткий разговор, но так и не понимаю, что именно вызвало перемену в поведении Финна. Возможно, я никогда и не узнаю. Но что-то глубоко внутри — зовите это интуицией — подсказывает мне, что скоро я раскрою его тайны.

Глава 10

Бава. Место, где встречаются древний мир и современность.

Столичный город королевства Бава расположен в самом сердце густых джунглей, в конце реки Неппита. Каменные и деревянные здания с равным количеством внутренних и наружных пространств соседствуют с тысячелетними храмами и рынками, все они соединены мощёными улочками, петляющими по городу и обвивающими холмистый ландшафт.

Тролли — народ яркий и жизнерадостный, и с разгаром Фестиваля Бенни Яши, посвящённого чествованию мёртвых, мы прибыли как раз вовремя, чтобы принять участие в веселье во время нашего короткого пребывания в столице.

Куда бы я ни посмотрела, повсюду вижу бавийцев с бледно-зелёной или голубоватой кожей, заострёнными ушами и клыками по обе стороны рта. Их уши и губы увешаны золотыми украшениями. Когда я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на них, моё внимание приковывает не это, а разноцветные волосы троллей: синие, красные, оранжевые, зелёные, фиолетовые, розовые — все цвета, какие только можно представить. Они свободно выражают себя в одежде, а причёски у них варьируются от длинных струящихся локонов до выбритых под ноль или острых, как иглы, ирокезов.

У меня просто нет слов. И, несмотря на то, как сильно я мечтаю найти трактир и принять наконец ванну, мне хочется исследовать каждый уголок этого города.

У меня слюнки текут, пока мы проходим мимо десятков уличных торговцев, готовящих бавийские угощения и деликатесы. Копчёное мясо, морепродукты, доставленные в прибрежный торговый город из Кварталов, сладкая выпечка — мне кажется, я бы никогда не устала пробовать еду в этом городе. Теперь я уверена: еда — это мой язык любви.

Мы с Никсом останавливаемся, чтобы посмотреть, как бледно-зелёный тролль одновременно орудует двумя кухонными ножами, нарезая шипящее мясо. Когда он замечает наш интерес, его глаза загораются, и он устраивает целое шоу. Он крутит ножи, подбрасывает кусочки еды в воздух и ловит их прямо ртом, мастерски обходя свои торчащие клыки. Я любуюсь его пирсингом на губе и зачарованно разглядываю его ярко-красные, торчащие вверх волосы.

— Не желает ли леди попробовать? — игриво приподнимает брови торговец, его акцент густой и чарующий.

Я поднимаю взгляд на Никса, он улыбается и кивает. Я отвечаю кивком продавцу. Он протягивает мне шпажку с каким-то неузнаваемым мясом, а Никс достаёт пару медных монет из кармана и отдаёт ему.

— Спасибо, — улыбаюсь я Никсу и троллю, затем отрываю кусочек мяса от шпажки и закидываю в рот.

Оно горячее и сочное, с лёгкой остринкой. У меня мгновенно текут слюнки, пока я жую нежный кусочек.

— Восхитительно, — говорю я между укусами. — А что это?

Тролль улыбается, и его грудь вздымается от кулинарной гордости.

— Энокс.

— Энокс, — повторяю я бавийское слово, чем вызываю восторг у продавца и улыбку у Никса.

Я киваю, снова благодарю тролля и машу ему на прощание, пока мы идём догонять остальных.

— А что значит «энокс»? — интересуюсь я, когда мы уже на безопасном расстоянии от лавки.

По детской ухмылке на лице Никса я понимаю — лучше бы я не спрашивала.

— Это жареная змея.

Если я поморщусь или отпряну, это будет только на руку Никсу — он сразу поймёт, что я в ужасе. А мне