Невидимый враг - Анна Снегова Страница 23

Первые пару минут я вся ужасно напряжена, но кот и правда ни в какие неподходящие места не лезет, как и обещал. И я потихоньку расслабляюсь — каждый мускул, каждая клеточка, превращаясь во что-то мягкое, льнущее, готовое принимать любую форму, растекаться и принимать тяжесть мужского тела.

А потом с удивлением чувствую, как и он расслабляется тоже. Значит, ждал, что я буду брыкаться? Не понимал, какой реакции ожидать и тоже прислушивался ко мне всё это время? Это почему-то кажется очень милым.

И снова поддаюсь порыву — сжимаю еле заметно его пальцы, переплетённые с моими.

Он в ответ довольно ворчит что-то в полусне и прижимает к себе крепче. А потом ещё и коленом сверху придавливает. Утыкается лицом мне в волосы, и я чувствую, с каким наслаждением вбирает аромат мёда, луга… меня.

Засыпая, котик становится ужасно тяжёлым. Я, наверное, до утра в лепёшку превращусь. Но даже мысли не возникает попытаться выбраться из плена.

Вот такой, пойманной и обездвиженной, придавленной со всех сторон мирно сопящей тяжестью, я вдруг чувствую себя самой счастливой на свете.

А потом, наконец-то, и правда засыпаю. И спится мне ещё слаще, чем прошлой ночью.

Уже проваливаясь в крепкий сон, делаю в памяти зарубку — как проснусь, руками сильно не махать. На всякий случай… Он мне… непокалеченным нужен… формулу же… доработать обещал…

* * *

Чем лучше спал, тем раньше просыпаешься.

Упрямый и несправедливый факт. Потому что наслаждение хорошим сном так хочется растянуть подольше.

Тем утром я просыпаюсь очень-очень рано. Ещё почти темно, рассвет только подкрадывается где-то из-за гор. В комнате — сонный и тёплый полумрак. Одинокая пташка что-то легкомысленно вычирикивает за окном.

Очень чётко и подробно в голове проносятся события вчерашнего дня. Я стараюсь не двигаться и руками тем более не махать. Прислушиваюсь. Чувствую, что котик по-прежнему где-то сзади. Совсем близко. Лежит, не шевелится. Не трогает совсем. Даже не прикасается.

И тоже не спит.

Смотрит на меня.

Взгляд ощущаю так же остро, как прикосновение. Вот обвёл очертание щеки. Вот огладил ухо. Вот пробежался по шее — мурашки вдоль позвоночника не дадут соврать! Вот спустился по неровным волнам полурасплетённой косы вниз…

Ох.

По косе вслед за взглядом пробежали осторожные пальцы. Подушечками, едва касаясь.

Взяли косу за кончик… чтоб пощекотать им шею мне.

— Проснулась, коза? И чего мы, в таком случае, молчим?

Я сердито дёрнула плечом, когда мои же собственные щекотные волосы, повинуясь наглым рукам, принялись терзать меня уже там. Подтянула невесть когда сползшую бретельку на место.

Бархатный вкрадчивый голос продолжает допрос:

— И где моё, спрашивается, доброе утро, м-м-м-м?

— Если хочешь как вчера, то скоро доиграешься и получишь… — бурчу я…

А потом меня переворачивают резко на лопатки.

И придавливают сверху.

И глаза у кота вовсе не игривые. А такие… голодные очень. И тёмные.

— С добрым утром, Ив! — настойчиво повторяет чужак.

Медленно тянется ко мне, гипнотизируя взглядом, чтоб не протестовала. А я уже не могу, даже если и была такая благоразумная мысль.

Прихватывает верхнюю губу горячими губами. Отпускает. Потом нижнюю. Проводит языком между ними, заставляя раскрыться.

Довольно урчит, когда безропотно повинуюсь.

Целует неспешно, жарко, сладко. Мягко пробует языком на вкус. И кажется, чем глубже, тем вкуснее.

А моё сердце стучит, стучит, стучит. Дыхание становится громким — его и моё. Сплетается, становится общим. Томные звуки поцелуев в предутренней тишине — один за другим, перетекают друг в друга, я уже теряю им счёт.

Гладит ладонью по волосам, успокаивает, уговаривает без слов. Сейчас всё будет ещё лучше, малыш.

Бояться не нужно, потому что ты ведь уже поняла, что я не способен тебя обидеть.

Я бродил очень долго такими тёмными тропами, о которых не рассказывают даже в самых страшных сказках.

Я почти умер.

Но ты не пустила раствориться во тьме небытия. Своей слабой, нежной рукой разжала когтистые пальцы смерти, которые сомкнулись уже на моём горле.

Ты увела меня за собой, к свету.

И теперь я забыл, куда шёл.

…Мои глаза закрыты. На несколько долгих, бесконечных мгновений полностью проваливаюсь в ощущения, теряю контроль.

Тяжесть его тела.

Терпкий, лесной запах кожи.

Горячие губы, бережные прикосновения.

Кот начинает неспешно разворачивать одеяло, в котором я совершенно уже запуталась…

…Да уж! Погорячилась я вчера с зарубками в памяти, чтоб локтями не пихаться! Локти пригодились очень даже. Ну я ж не думала тогда, что утро настырный котяра начнёт с того, что зацелует так, что мне едва удастся выбраться из-под него живой и невредимой!

Пятясь задом от кровати, кое-как оправляя подол на коленках, заявляю ему обвиняющим тоном, выставив вперёд указательный палец:

— Так больше продолжаться не может!

Кот медленно облизывается, глядя на меня.

Ложится поудобнее посреди кровати, закладывает руки за голову. Смотрит вызывающе, дерзко. Жадными кошачьими глазами своими.

— Я согласен, не может, — посмеивается. А сам пожирает взглядом. — Возвращайся в постель и закончим начатое.

Закрываю обеими ладонями лицо.

— Дурак!.. Я имею в виду — я сейчас же отправляюсь в город и куплю тебе, наконец-то, штаны!!

Кажется, передвигаться с закрытыми глазами у меня скоро войдёт в привычку.

Кое-как дрожащими пальцами выискиваю свежее платье в сундуке, стремглав выметаюсь из комнаты, изо всех сил огибая взглядом кровать — к которой, как на зло, мои глаза так и тянет примагнититься.

Переодеваюсь на кухне, чутко прислушиваясь к звукам. Зря, ой зря дверь в спальню смазывала!

Но кот терпеливо ждёт, пока я приведу себя в порядок.

И вываливается из спальни спустя добрых минут десять… завёрнутый в моё белое пуховое одеяло! Загорелое плечо и рельефная рука, которые высовываются из объемного кокона, да и вообще сам по себе весь лохматый котище, который щурит на меня довольные глаза и от души зевает — то ещё зрелище. Не к такому я привыкла по утрам на своей кухне.

Впрочем, я много к чему по утрам, оказывается, не привыкла.

Он плюхается за стол прямо вместе с одеялом, подпирает кулаком подбородок и начинает иронично следить за тем, как я мечусь по кухне и пытаюсь сделать чай, не пролив. Задачку проваливаю с треском. Ну просто трудно делать домашние дела наощупь, когда глаза не слушаются и не желают смотреть, куда им скажешь.

У него отросла щетина, волосы требуют расчёски, и весь вид ужасно заспанный… и милый.

— Я вернусь быстро, не переживай! — делаю попытку завязать непринуждённый