Не буди Лихо (СИ) - Ли Марина Страница 22

Подправил слегка причёску, злорадно ухмыльнулся, рассматривая своё отражение, а после этого полез на стол.

Мария примчалась ещё до того, как он допел первый куплет. Увидев же Димона, закусила губку, очевидно, размышляя над дилеммой, что будет проще сделать: вылечить пациента или сразу добить, чтоб не мучился. А затем открыла принесённую книгу и рявкнула:

— Слезь со стола!

Мужчина уважительно кивнул и, хмыкнув, подумал: «На студентах своих, наверное, натренировалась приказы раздавать». Повалял ещё с минут пять дурака, пока не заметил, как у Маши вытянулось лицо, как она покосилась на старинный телефонный аппарат, стоявший на тумбочке под зеркалом, словно раздумывая, не позвонить ли кому-то, а потом тряхнула головой и почему-то предложила Димону рыбного супа.

И как-то вдруг расхотелось веселиться, а в голове дзинькнуло тревожным звоночком: «А с чего я вообще взял, что это было приворотное зелье?»

Уверенность в том, что Машка подлила в варенье и чай именно его, а не что-то иное, была так сильна, что Димон до сего момента толком не задумывался над вопросом, зачем ей это было надо. Возможно, свою роль сыграла излишняя самоуверенность, а может, понимание, что древний артефакт не позволит случиться ничему плохому и без труда справится с любой отравой. А может, мужчине хотелось, чтобы то зелье, которое девушка добавила ему в пищу, было именно приворотным.

Как бы там ни было, сейчас, глядя на то, как девушка суетится у плиты и, сверяясь с потрёпанной книжкой, без стеснения, так, словно находится одна на кухне, опрокидывает в тарелку с ухой — словно он станет это есть! — какие-то пузырьки с прозрачной жидкостью, Димон не на шутку встревожился.

Встревожился и почувствовал себя так, будто оказался голым посреди полной народу площади, что, в принципе, было недалеко от истины. Не говоря ни слова, натянул на себя джинсы, щёлкнул пальцами, пытаясь вернуть своему телу и волосам привычный окрас. Избавиться от зелёной кожи удалось сразу, а вот жёлтые крапинки, делавшие Димона похожим на жертву ветряной оспы, да тугой блондинистый перманент никуда не испарились. Ни после второй попытки, ни после третьей.

«Ну и чёрт с ним, — откровенно психанул Димон. — Утром на свежую голову разберусь». И, опустившись на стул, принялся ждать, пока Мария закончит с кулинарией и обратит на него внимание.

Но она, словно забыв о существовании гостя, колдовала над плитой, лохматила и без того лохматую голову и специально — специально, тут хоть к гадалке не ходи! — то наклонялась к нижнему ящичку, то тянулась к верхнему, привлекая всё внимание мужчины к проклятой молнии на попе. Какая сволочь вообще придумала такой фасон!? Ни о чём же думать невозможно, кроме как…

И тут Маша оглянулась, громко выдохнула и замерла с приоткрытым ртом и с тарелкой на вытянутых руках.

— Что смотришь? — процедил Димон и пальцами выбил на столешнице нервную дробь.

— Дима, — девушка моргнула, затем, проявляя удивительное для сложившейся ситуации спокойствие, осторожно поставила перед гостем приготовленную отраву. — Как ты себя чувствуешь?

— Я себя охрененно чувствую! — вспылил Бьёри и, вскочив на ноги, резким движением отбросил от себя тарелку, расплескав её содержимое по всей кухне.

— Ты сдурел? — в тон ему прокричала Мария.

— Это я сдурел?

— Ну, не я же! — девчонка всплеснула руками, а затем ткнула пальцем в картофелину, споро скользившую по стене в направлении пола, и прорычала:

— Я уже не спрашиваю, кто всё это убирать будет, но, где, скажи мне на милость, где я в субботу, в два часа ночи найду слабительное?!

Димон захлебнулся возмущением и лишь с трудом смог выдавить из себя:

— Слабительное?!! Да ты… ты совсем… — опустил веки, чтобы случайно не придушить идиотку, что помогло слабо.

— Ты вообще без мозгов? — прорычал, не справившись с волной праведного гнева. — Это же даже не отрава, его бы камень пропустил как безвредное вещество! Представляешь, что бы со мною было?

Говоря о камне, он махнул рукой с кольцом, привлекая к украшению внимание девушки, и Маша досадливо поморщилась, осознав свой просчет. Головой думать надо, прежде чем пытаться отравить — тут Димон явно загнул, но сути проступка, в принципе, это не меняло — наследника Императора. Другая на её месте залилась бы краской смущения и потупила глаза, но не эта, нет.

— Ты не поверишь, — ехидно улыбнулось это порождение тьмы, — но что случается с теми, кто отведал моего слабительного, я знаю не понаслышке.

И выразительно так посмотрела на него, как на таракана. Или на червяка.

— Да за что вообще? — справедливо возмутился Бьёри.

— За то, — смутилась Мария и отвела глаза. — Я вообще-то прямо сейчас это для твоего блага делала. Хотела ликвидировать последствия предыдущего… эксперимента.

— Не понял.

— Надо было как можно скорее вывести малину из организма, что неясного? А в данном случае лучше всего подошло бы рвотное или слабительное…

— Отчего же не то и другое сразу?.. — попытался съязвить Димон, но нахалка только разрумянилась и отвела глаза.

— Зараза!

— Я тебе в туалет собиралась ведро поставить, — «успокоила» она своего несостоявшегося пациента. — И дегидрат бы приготовила, от обезвоживания…

— Зараза, — повторил Димон и рухнул на стул, не в силах поверить, что избежал столь ужасной участи.

— Неприятно, конечно, — продолжила добивать его Маша, — но зато эффективно…

Опустилась на сидение с другой стороны стола и задумчиво откусила от уже покусанного Димоном огурца, а затем вдруг начала оправдываться. И честно говоря, лучше бы она промолчала.

— Кто ж знал, что с малиновым вареньем смешивать нельзя! Это вообще цирк какой-то. Комедия положений! Я себе даже представить не могла, что от полыни можно позеленеть, полинять и пойти пятнами, одновременно начисто утратив мозг.

Димон засопел.

— Мой мозг при мне всегда, — проскрипел, чувствуя, что снова начинает закипать.

— Да? — она ехидно изогнула бровь. — Даже когда ты поёшь голый, завернувшись в скатерть ручной работы, используя огурец вместо микрофона?

«Дурная была идея, — мысленно признал Димон, внешне сохраняя олимпийское спокойствие. — Но не признаваться же в этом сейчас».

— Как ты себе представляешь, я теперь эту скатерть буду на стол стелить? — продолжила Мария и двумя пальчиками, брезгливо оттопырив губку, взялась за край самобранки, которую Димон аккуратно перекинул через спинку стула.

— Это я тебя так… разыграл. Думал, ты меня приворотным зельем напоила… — довольно-таки высокомерно проговорил Димон и осёкся, выпучив глаза:

— Что ты сказала? Полынь?

— Приворотным зельем?? — одновременно с ним вскрикнула Маша и содрогнулась, словно от отвращения. — Я??

— Идиотка! — бушевал Бьёри, вскочив на ноги. — Да как ты додумалась вообще подлить мне такой сильный наркотик? Ты хоть представляешь себе, каким кошмаром меня накрыло бы при моей-то работе? Да тебя выпороть мало!

— Кошмаром? — Маша сощурилась, выскочила вперёд, сжав маленькие кулачки и, кажется, даже став выше ростом. — Да что ты вообще знаешь о кошмарах? Я полжизни на снотворном и успокоительном. Я сплю с включенным светом. Я нормальных отношений с мужиком завести не могу, потому что боюсь, что в самый ответственный момент орать начну от страха. Знаешь, каково это, целовать парня, который тебе нравится, и бояться подсознательно, что он сейчас вонзит в твоё горло зубы или…

— Но я-то тут при чём? — перебил Димон, изумлённо прижав руки к груди. — Тебе с такой проблемой не людей травить надо, а идти к психологам, к докторам…

Договорить мужчине помешал внезапный и именно поэтому удачный хук правой. Настолько удачный, что у Димона из глаз посыпались искры. И, видимо, эти же искры осветили разум, находящийся до этого в темноте, и заставили мужчину содрать с наливающегося кровью глаза повязку.

Мир сразу подёрнулся знакомой рябью, оставшись прежним и неотвратимо изменившись при этом. Краски стали спокойнее, а звуки мягче, словно их приглушило толщей чужих снов. Девчонка по-прежнему стояла перед Димоном в боевой позе, воинственно задрав подбородок и прижав кулачки к высокой груди. «Хороший удар, — еще успел подумать демон. — Надо будет у неё пару уроков взять».