Фанатею по злодею - Анна Игоревна Рудианова Страница 20

Сегодня лицо было знакомым.

Тай Янхэй сидел рядом со мной на кровати, откинув голову на стену и прикрыв глаза. Ткань его ханьфу оборванными нитями лежала поверх постели.

Кровать оказалась не очень большой, я теснилась у стены в нише, а злодей сидел слева от меня. Он положил расслабленную ладонь на колено согнутой ноги, будто разделяя пространство между нами.

Длинные, тонкие пальцы Тай Янхэя были изъедены мозолями от рукоятки меча. Свежий красный шрам выделялся на ладони ярким пятном, напоминая о том, что вначале Янхэй заключил договор со мной, потом заклеймил коня. От раны вились чёрные нити сосудов. Печать клятвы действительно активизировалась, когда злодей бросил меня.

Сколько прошло времени? Сколько сил он потратил?

Злодей спал.

Его тяжёлое дыхание тревожило воздух. Его усталость ощущалась во всём его теле. Спина сгорблена, ресницы подрагивают, под веками бегают зрачки, щёки красные с синеватым отливом. Словно Тай Янхэй дал себе секунду расслабиться и показал настоящую личность, уставшую творить тёмные делишки и мир завоёвывать. Парика на нём не оказалось, но красивая личина мастера Жу всё ещё пленяла совершенными, почти кукольными чертами.

Я потянулась к нему, оперлась на колено, но при попытке сесть ногу опять прострелило болью.

Я задрала почерневшую юбку и ахнула.

Левую ногу от стопы до бедра покрывали красные волдыри, видимые даже через ткань нижних штанов. Ожог будто дышал и пульсировал. И я задохнулась от ужаса.

— Не ори, мешаешь, — раздался хриплый голос Тай Янхэя.

Он открыл глаза, несколько раз глубоко вдохнул и тяжело поднялся с кровати. На его месте остался чёрный след, будто вся его одежда была пропитана пеплом.

— Как далеко мы от Академии? — спросила я тихо, стараясь не смотреть на ожог.

— Ты уже не сможешь вернуться, — последовал сухой, короткий ответ.

Это было и хорошо, и плохо. Я возвращаться не собиралась и готова была идти за Тай Янхэем до самых титров. Но в Академии остались лекари, которые отлично латали раны, подобные моей.

Тай Янхэй неожиданно наклонился надо мной и попытался отодрать подштанники от моей ноги. Кровь запеклась и слиплась с тканью. Кажется, намертво. Но Тай Янхэй старался.

— Фэй тебя разорви! Бездарная девчонка! — По ощущениям, он сдирал с меня кожу. Кусочек за кусочком, безжалостно и особым злорадством.

Я же знала, что он настоящий монстр, почему сейчас удивляюсь?

Я зашипела от боли.

— Терпи, — сказал Тай Янхэй и резко дёрнул. Его дыхание оставалось спокойным, но тон был неприятно брезгливым.

Теперь я закричала.

Терпи? Когда с тебя кожу снимают?!

— Больно, — не смогла сдержать слёз.

Нога словно горела до сих пор, мне хотелось её просто отрезать. И сколько ни зажмурилась, перед глазами стояли огромные вздутые пузыри. Я всхлипнула.

— Садист! Сволочь! Выкидыш китайского кинематографа!… — сквозь рябь в глазах я увидела, как Тай Янхэй усмехнулся. Не могу больше!

— Ругаешься как гэцзи[24]. — Одной рукой он свернул силой ци сферу воды и выплеснул мне на ногу.

Прямо на ожог, и я вновь взвыла. Теперь было не до ругательств.

— Убейте меня уже, и дело с концом! — выкрикнула мучителю. Влага напитала простыни и мою юбку.

— Надо промыть рану и обработать. Со временем пройдёт, — Злодей взял баночку зелёного цвета, открыл маленькую крышечку.

Длинные пальцы заскользили по волдырям, убивая меня каждым касанием.

Я обессиленно уронила голову, затылок приземлился на мягкие подушки.

Прикосновения не были нежными, они вызывали дрожь и панику. А слёзы катились и катились из глаз. Потому что я уже полгода не чувствовала такой боли. И успела отвыкнуть от неё.

— Я умру? — спросила моего злодея.

На что он улыбнулся:

— Нет, не надейся. Теперь твоя жизнь принадлежит мне, как и все знания, которые таятся в твоей голове, — его рука замерла на моём бедре. А красные глаза Тай Янхэя уставились на меня: — Ты расскажешь мне всё, что знаешь о жемчужине и планах Ляоши.

Если бы мне не было так больно, я бы с радостью согласилась на допрос прямо сейчас, но ожог затмевал все прелести злодейских домогательств.

— А можно я просто тихонечко сдохну? — спросила я, теряя ощущение реальности. Я попыталась выползти из-под рук злодея. — Закопайте меня, пожалуйста, под деревом жо, чтобы мой прах питал корни мира.

Знаю, пафосно, но именно с этими словами умирал Тай Янхэй в дораме. И мне хотелось оставить после себя хотя бы его коронную фразу.

— Я нёс тебя от заката до рассвета. Чуть не выжег ци полностью. Только попробуй умереть! — Тай Янхэй сжал моё бедро с такой силой, что кроме ожога там завтра появится синяк!

— Ай! — мой крик заглушил угрозы злодея.

Тай Янхэй наклонился ко мне вплотную, так что я смогла рассмотреть каждую чёрточку его прекрасного лица, поймал мою слезинку на указательный палец и слизнул.

— Ты же хотела пойти со мной, теперь поздно сожалеть, — прошептали мне тонкие губы.

А я вдруг поняла, что мы находимся где-то далеко, наедине, вымотанные бегством, но очень близко друг другу.

Я и настоящий Тай Янхэй.

Сердце застучало быстрее. А боль отступила на второй план. В конце концов, боли в моей жизни было много, а Тай Янхэй один.

— Никогда не пожалею, — прошептала, забыв о ране.

Хватка на бедре ослабла. Прекрасные глаза с красной радужкой и узкими чёрными зрачками прищурились. А губы растянулись в предвкушающей улыбке.

Тай Янхэй снял с себя амулет в форме солнца и медленно провёл рукой по лицу, развеивая идеальную маску мастера Жу.

12. Добыча

— Что скажешь теперь, глупая ученица Ляоши? — проникновенным шёпотом спросил Тай Янхэй. Его улыбка стала ещё шире, превратив злодея в настоящего маньяка.

Теперь я видела его настоящее лицо.

Тай Янхэй был абсолютно лысым, его лицо изъели ожоги, закрывающие часть черепа и лба, а по правой щеке от виска к щеке тянулся огромный уродливый шрам, который улыбка подчёркивала ещё сильнее.

Этот шрам ему оставил отец Ли — Лун Цзинь Хэн. Все ожоги — следы пожара и попыток Тай Янхэя спасти свою семью. К сожалению, вытащил он из горящего замка только мёртвых.

При этом искусный грим, который наложили умницы-гримёры, не делал злодея уродливым. Прекрасное и мужественное лицо было скорее интригующим и загадочным. Это была другая красота. Не внешняя, а внутренняя.

Отсутствие волос подчёркивало