Завоеванная инопланетным воином (ЛП) - Робертс Тиффани Страница 20

Машина закачалась, принимая на себя его вес. Выдержат ли амортизаторы его вес на протяжении всех этих неисчислимых миль?

Какого черта из всех проблем я беспокоюсь об амортизаторах?

Зои бросила карту ему на колени, захлопнула дверцу и поспешила на водительское сиденье. Она завела машину и продолжила их путешествие.

Час спустя они пересекли северо-западную часть Аризоны, где местность стала явно более каменистой, и еще через сорок минут пересекли границу Юты.

Они останавливались еще дважды — один раз заправиться и поесть, а другой раз размять ноги и пописать. Рендаш не рисковал и становился невидимым до того, как она въезжала на парковку, и она сунула свою сумочку на заднее сиденье в качестве предлога, чтобы открыть дверь и выпустить его, не выглядя при этом сумасшедшей.

Каждый раз, когда они останавливались, она ожидала, что он вернется со смытым с лица тональным кремом, но он продолжал носить его, несмотря на все жалобы.

По мере того, как они ехали по Юте, гористая местность, которая оставалась вдалеке на протяжении большей части их поездки, неуклонно приближалась к дороге, большая ее часть была засыпана снегом. Количество снега только выросло, когда они свернули на I-70 и двинулись в горы. Во второй половине дня она включила обогреватель на полную мощность. С приближением вечера небо быстро начало тускнеть.

— Там, откуда ты родом, есть снег? — спросила Зои.

— Что такое снег?

Зои протянула руку в сторону, указывая на землю, раскинувшуюся вокруг них.

— Все это белое вещество. Зимой он падает с неба.

— Да. Но только в определенных местах. Большая часть моего родного мира слишком теплая для этого.

— Там, где я жила в Калифорнии, снега тоже нет, но в моем родном городе на Среднем Западе снега было много.

— Я был на нескольких планетах, где шел сильный снег. Он… — краем глаза она увидела, как он покачал головой, и больше ничего не сказал.

— Он что, Рен?

Он вздохнул.

— Он резко контрастирует со свежепролитой кровью.

— О, — она пожалела, что спросила, но не могла оставить все на такой тревожной ноте. — Мне нравился снег, когда я была маленькой. Мы с папой часами играли в нем, кидались снежками, строили крепости и снеговиков. К тому времени, как мы шли домой, пальцы на руках и ногах были такими холодными, что мы были уверены, что они отвалятся. Потом он готовил горячее какао, чтобы согреть нас, — она улыбнулась. — Он всегда добавлял мне побольше зефира.

— Ты говоришь о нем с большой нежностью в голосе.

— Да, — тихо сказала Зои.

— Это тот, к кому ты едешь, чтобы повидаться?

— Нет, я собиралась погостить у подруги, — ее пальцы крепче сжали руль, а в груди защемило. Так было всегда, когда она думала о своем отце. — Мой отец… умер, когда мне было десять. У него был рак.

— Это какая-то болезнь? — спросил Рен нехарактерно мягким голосом.

— Да. Мы поняли это недостаточно быстро. К тому времени, когда ему поставили диагноз, было уже слишком поздно.

Те последние несколько месяцев с ее отцом были одновременно лучшим и худшим временем в ее жизни. По крайней мере, то недолгое время, которое им оставалось провести вместе, имело значение. Теперь, когда она стала старше, то осознала, как трудно ему было. Он проявил невероятную силу воли, создавая для своей дочери счастливые воспоминания, несмотря на то что умирал. Слезы защипали ей глаза, но на этот раз она не позволила им пролиться.

Рен молчал. Она почти ожидала, что он начнет рассказывать о том, какими примитивными были люди, о том, что его народ, вероятно, вылечил все болезни, которые когда-то их поражали.

— Я сожалею о твоей потере, Зои, — сказал он. На этот раз она была рада, что недооценила кого-то. — А что насчет твоей матери?

Зои пожала плечами.

— Никогда ее не знала. Она ушла от нас, когда мне было два года, и никогда не возвращалась. Хотя мой отец тяжело это воспринял. Он любил ее. Я думаю, что он в конце концов не смог смириться с тем, что она не заботилась ни о ком из нас настолько, чтобы остаться. Но мой папа был лучшим из всех, и он делал все, чтобы я знала, как сильно он любил меня, — она взглянула в зеркало заднего вида. Лицо Рена было непроницаемым в сгущающихся тенях, его глаза были скрыты темными очками. — А твои родители?

— Я родился в Хорзаре, который является классом воинов в алигарийском обществе. Солдат с рождения. Я знал родителей только как своих первых тренеров и в юном возрасте предпочел разлучиться с ними, чтобы продолжить тренировки. Они были на церемонии, когда я получал свой найрос, и очень гордились моим достижением. С тех пор я их не видел.

— Это… немного грустно.

— Что в этом грустного?

— Звучит так, будто ты никогда не проводил с ними время. Что ты сразу же был отдан в программу обучения или что-то в этом роде, и все. Я не могу представить, что в детстве рядом не было бы моего отца. Мы все делали вместе, и если бы он был сейчас жив, я бы звонила ему каждый день, чтобы поговорить, — она сморгнула новую волну слез. — Я бы отдала все, чтобы снова услышать его голос.

— У меня была сильная связь с моим Умен'раком. Мы проводили каждый день вместе, в бою или нет. Они были моей семьей. Они погибли, и это оставляет огромную пустоту внутри меня.

— Я знаю, что уже говорила это, но мне жаль, Рен. Кровь не всегда создает семью. Мне жаль, что ты потерял свою.

Большая вывеска впереди привлекла внимание Зои.

ВНИМАНИЕ

СЛЕДУЮЩИЕ 110 МИЛЬ — БЕЗ ОБСЛУЖИВАНИЯ

САЛИНА — СЛЕДУЮЩИЙ СЪЕЗД — ВСЕ СЕРВИСЫ

Зои посмотрела вниз на приборную панель. У нее было три четверти бака бензина, пакет вяленой говядины, чипсы, несколько шоколадных батончиков и термопакет, наполненный водой в бутылках и упакованными бутербродами. Было только 17:42 вечера. Они могли бы растянуть запасы и забронировать мотель в соседнем городе.

— Мне кое-что интересно, — сказала Зои, когда они проезжали мимо съезда с Салины. — Ты все время говоришь нирос. Что это?

— Найрос, — поправил он, прежде чем замолчать.

Она взглянула на него в зеркале. Черты его лица казались задумчивыми, хотя она не могла быть уверена из-за запекшегося макияжа, солнцезащитных очков и сгущающихся сумерек.

— Все алигарийцы получают его меньшую форму, называемую ульдрос, — наконец сказал он. — Это… устройства, слишком маленькие, чтобы их можно было увидеть невооруженным глазом, которые восстанавливают тело изнутри и продлевают жизнь. Они позволяют нам быстро исцеляться и бороться с болезнями без дополнительного лечения. Но Экхора, как я, по достижении совершеннолетия принимают более сильную форму, найрос. Настолько сильную, что в процессе умирают многие подающие надежды, несмотря на то, что они проводят свою молодость на тренировках. Те, кто выживают, удостаиваются чести стать Экхорой, величайшим из наших солдат. Те, кто погибают, удостаиваются чести отдать свои жизни в попытке служить алигарии с великой отдачей.

— Вау. Звучит потрясающе и совершенно пугающе одновременно. Неудивительно, что вы называете нас примитивными. У вас внутри крошечные механизмы, — проезжая мимо, встречная машина на дальней полосе моргнула фарами. Зои включила свои: казалось, что еще не должно быть так темно, но она была увлечена разговором. — Итак… на что способен твой найрос? Кроме того, что исцелить тебя, я имею в виду.

— Я не должен был рассказывать тебе ничего из этого, — мягко сказал он. — Я и так раскрыл слишком много.

— Как бы мне не было любопытно, я могу уважать это. Предать свой народ, рассказав все слабому человеку…

— Это не потому, что я не доверяю тебе, Зои. Тем более…

— Рен, я понимаю. Ты не обязан мне говорить, — она прочистила горло. — Кроме того… может быть, это и к лучшему. Что, если один из этих парней схватит меня и будет пытать, чтобы получить информацию? Я не люблю боль, и как бы мне ни хотелось сказать, что я не сломаюсь, я не могу этого обещать.