Ее дикие звери - Э. П. Бали Страница 2

Женщина берет мою руку в свои пальцы с красными ногтями и хмурит изящные брови.

— Какая у тебя анима, моя дорогая?

Мой голос хриплый после ночи, проведенной за попытками подавить рыдания.

— Мне запрещено говорить.

Ее взгляд скользит к двери, за которой ждет отец. Затем феникс закрывает глаза, и все в ней меняется.

Галогенные лампы мерцают, обжигающий ветер проносится по комнате, и мое зрение сужается до единственной женщины, которая держит мою судьбу в своих руках с красными ногтями.

Ее хрипловатый голос шепчет нараспев, как будто это псалом для самой Дикой Матери, и я ловлю себя на том, что слегка покачиваюсь, очарованная его мрачным ритмом:

— Приближаются пять дьяволов.

Пять жаждущих чёрных сердец.

Пятеро, что поют мрачную и одинокую песню, призывая свою королеву.

Лев, акула, дракон, волк и…тень.

Мой желудок подкатывает к горлу.

— Пять суженых? — хриплю я. — Вы уверены?

Она открывает глаза, и они вспыхивают какой-то бессмертной силой, уникальной для ее ордена. Рука феникса сжимает мою, как тиски.

— Поздравляю, Аурелия, ты Регина для пяти анимусов, — ее глаза впиваются в мои, и голос становится легким от удивления. — Дорогая девочка, я желаю тебе удачи. Двое уже в тюрьме… Но почему-то это должно беспокоить тебя в меньшей степени.

Я выхожу из ее кабинета, чувствуя себя выброшенной в открытое море, мой желудок переворачивается, ноги дрожат, я хватаюсь за живот, словно могу приказать ему не выворачиваться наизнанку.

— Что она сказала? — резко спрашивает отец, и я понимаю, что никогда не привыкну к этому новому, холодному тону.

— П-пять? — что я вообще несу? Но я знаю, что расслышала ее правильно, потому что это пророчество врезалось в мои барабанные перепонки. Выжжено в моей душе. — Она сказала, что ко мне взывают пять черных сердец.

Его глаза опасно вспыхивают, и мне становится ясно, что оракула ждут неприятности. Отец резко разворачивается на каблуках и врывается в ее кабинет.

— Я хочу знать их имена! — рычит он. — Всех до единого!

Ее ответ спокоен и хладнокровен:

— Я не могу выдать их вам, Ваше Величество.

Отец пинком захлопывает дверь кабинета, и я больше ничего не слышу.

Меня сотрясает тревожная дрожь, и я прикасаюсь к шее, где моя брачная метка согревает кожу так, что это должно успокаивать и вселять радужную надежду.

Регина для пяти суженых из разных орденов. Дорогая богиня, это раскроет мой новый секрет. В миллионный раз я жалею, что моей матери нет в мире живых. Она бы знала, что делать.

Вместо этого у меня есть только мой отец, который возвращается в ярости, опасный и неспособный говорить.

Я надеюсь, что Леди Феникс все еще цела.

Когда мы добираемся до дома, горничные снимают с меня бриллиантовые серьги и ожерелье и убирают их в шкатулку, которая мне не принадлежит.

Розалина шепчет мне, ее зрачки превращаются в щелочки и снова становятся круглыми от силы ее эмоций:

— Ты больше не принцесса Змеиного Двора, милое дитя. Ты больше не член семьи Нага. Ты проживешь остаток своей жизни орлом, как твоя мать до тебя.

— Но другие семьи держат в своих домах детей различных орденов! — Восклицаю я. — Почему нельзя…

— Мы не другие семьи, — шипит она, указывая на фамильный герб над моим камином. Две вздыбленные кобры на черном поле, между ними корона, прямо над прописной буквой «Н». Я знаю, что она имеет в виду. Мой отец — сторонник чистоты змеиной расы, все остальные звери ниже его. А теперь и я ниже его.

Розалина протягивает мне пыльную черную спортивную сумку.

— Мне так жаль, милая.

Я узнаю о том, что мой отец казнил ее, только много лет спустя. И ее, и всю прислугу, которые были там в тот момент, когда была раскрыта моя анима.

В тот же день отец и его свита отвозят меня в дом тети Шарлотты, шикарный двухэтажный особняк в аккуратном змеином районе.

Но они не везут меня в ее дом. Вместо этого они объезжают территорию и двигаются дальше, вглубь комплекса, где под высокими чахлыми деревьями стоит крошечный домик, похожий на обветшалую жабу в темноте.

— Теперь это твой дом, — говорит отец.

Я таращусь на облупившуюся краску, жестяную крышу, разбитые стекла в окнах.

— Отец, я не понимаю, почему я должна оставаться здесь. Ни в чем из этого нет моей вины.

— Ваше Величество, — огрызается одна из его гадюк. — Ты будешь обращаться к нему подобающим образом, дворняга.

Ее слова обжигают, как клеймо.

Я вздергиваю подбородок, и отец нависает надо мной, как гора, некогда защищающая и безопасная. Но выражение его глаз говорит мне, что сейчас всё по-другому.

— В жизни есть одна вещь, которую ты должна усвоить, Аурелия Аквинат, — его голос, называющий меня официальной фамилией моей матери, звучит опасным шипением, которое заставляет меня замереть. — Мы не всегда получаем то, что хотим.

В его интонацию проскальзывает глубокая печаль, чувство невосполнимой утраты. Я была его мечтой, и теперь эта мечта мертва. Принцессы-змеи больше нет.

— Ты всегда будешь поддерживать свои щиты, — продолжает он. — Ты не позволишь им найти тебя. Если ты это сделаешь, то поплатишься жизнью. Каждый жаждущий власти зверь в стране придет за тобой. Посадит на цепь. Будет разводить тебя, пока ты не умрешь. Ты понимаешь?

Его слова — жестокий удар под дых, и я склоняю голову, хотя бы для того, чтобы скрыть слезы стыда, которые теперь льются сами собой. Мои суженые никогда не смогут быть моими.

Ничто уже не будет прежним.

Глава 1

Аурелия

Сегодняшний день

За мной охотятся по меньшей мере три психопата-убийцы, а я могу думать только о еде.

У меня официально потёк чердак. Прямо как «Доктор, заприте меня в палате с мягкими стенами для потекших чердаком!». Я знала, что у меня надвигается психический срыв, и потребовалось всего лишь обвинить меня в убийстве моего новоиспеченного мужа и вынудить сбежать посреди ночи, чтобы окончательно лишить меня рассудка.

Я ненормальная.

Все это ненормально.

Мои нынешние ноги — жалкие палочки, но они справляются со своей задачей, медленно приближая меня к группе пожилых дам в модном кафе для завтрака.

Им только что принесли обеды.

Это туристический городок на побережье, и летние каникулы подходят к концу, поэтому все наслаждаются прогулками, пока могут. Знаю, что я должна была работать в этом кафе. Жить своей жизнью, свободная и беззаботная.