Выброшенная жена дракона. Вернулась почти добровольно - Таня Драго Страница 2

моём доме никто не носил цепей, у всех были свои комнаты, свои деньги, своя жизнь.

И вот теперь я тащу человека на цепи по пыльной дороге, и это доставляет мне невероятное удовольствие.

— Кераль, — Дьярвет спотыкается, цепь дёргается в моей руке. — Кераль, ты не такая. Я знаю тебя.

О, последняя попытка воззвать к чувствам.

Даже похоже на что-то человеческое.

Только вот нет у Дьярвета Авельтана ничего человеческого. Он высокомерный ящер. И только.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Его лицо — маска боли и недоумения. Будто он действительно не понимает, за что с ним так обращаются.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — отвечаю я. — Ту девочку, которую ты знал, ты уничтожил. Выбросил из дома, как ненужную вещь. Без денег, без вещей, без права вернуться.

— Я дал тебе свободу! — он почти кричит.

Я дёргаю цепь так сильно, что он падает на колени. Скорее всего, это больно. Но мне все равно. Я тяну его вверх, чтобы встал.

— Лжец, — шепчу я. — Всегда был лжецом.

Мы продолжаем путь. Люди расступаются, отводят глаза. Я чувствую их взгляды спиной — недоумённые, испуганные, осуждающие. Пусть. Они не знают, кто этот человек и что он сделал.

Мой дом — двухэтажное здание с белыми стенами и красной черепичной крышей — виднеется в конце улицы. Вокруг него — сад, мой маленький рай, созданный магией и трудом. Розы и аветы, те самые, атальские, которые цветут круглый год, травы, которых нет больше нигде в Донке.

Я толкаю калитку и веду Дьярвета по дорожке к дому. На крыльце стоит Мира, моя кухарка, и её глаза расширяются при виде нас.

— Госпожа, что...

— Позже, Мира, — обрываю я её. — Приготовь ужин на всех.

Я веду Дьярвета через дом в задний сад. Там, среди цветущих яблонь, стоит каменная скамья — массивная, вросшая в землю.

— Прикуйте его здесь, — приказываю я Тарну и Вейлу. — Крепко.

Они выполняют приказ, и Дьярвет оказывается вдруг беспомощным, рычащим от невозможности вырваться. О, он даже в спальне ни разу не был настолько мой.

Руки над головой, притянуты к спинке скамьи, он на коленях, спина открыта.

Хорош, собака. И сейчас, скованный, злой, Дьярвет красив. На его теле – старые и новые шрамы. Вот этот – большой, через левую лопатку, еще не видела. С кем ты там умудрился воевать? Кто снова напал на твой халид? Или, может, на весь благостный Атал?

Сейчас тебе будет больнее. Ни один враг тебя так не достанет. Потому что я хуже, я злее.

— Оставьте нас, — говорю я телохранителям.

Они колеблются.

— Госпожа, он опасен, — говорит Вейл.

— Я знаю. Идите.

Когда они уходят, я достаю плеть. Новую, только что купленную.

Кожаную, тяжелую, красивую.

Предвкушаю удовольствие.

— Знаешь, — говорю я, проводя пальцами по плети, — я никогда в жизни не била никого. Даже когда покупала рабов с синяками и шрамами, я клялась себе, что в моём доме никто не будет страдать.

Дьярвет молчит, но я вижу, как напрягаются мышцы его спины.

— Но для тебя я сделаю исключение. Ты – исключительная тварь, Дьяр.

Первый удар неуклюжий — я не умею обращаться с плетью. Но второй уже лучше. А к третьему я вхожу во вкус. Я бью его, вкладывая в каждый удар всю боль, всё унижение, все слёзы, выплаканные за эти пять лет. Каждый удар — это воспоминание. Как он смеялся, когда я умоляла его не выгонять меня. Как стража вытолкала меня за ворота его замка. Как я шла пешком до ближайшей деревни, голодная и замёрзшая.

Дьярвет стонет, стискивает зубы, но не кричит. Его спина превращается в кровавое месиво, но он держится. Конечно. Он всегда был сильным. Сильнее меня.

Но не сегодня.

Я бью, пока гнев не иссякает, оставляя после себя пустоту. И только тогда я останавливаюсь и оглядываюсь. Мои домочадцы стоят полукругом у входа в сад. Мира прижимает руки ко рту. Садовник Эрл смотрит в землю. Служанки жмутся друг к другу. Даже Тарн и Вейл, привыкшие к насилию, выглядят потрясёнными.

Они боятся. Боятся меня.

Я опускаю плеть и смотрю на свои руки.

Они в крови Дьярвета. Как и моё платье. Как и моя душа.

— Госпожа, — тихо говорит Мира, делая шаг вперёд. — Что нам делать с ним... на ночь?

Её голос дрожит. Мира, которая никогда ничего не боялась, боится меня.

И тут до меня доходит: у меня нет камеры для заключённых. Нет цепей, вмурованных в стены. Нет решёток на окнах. Потому что мой дом никогда не был тюрьмой.

До сегодняшнего дня.

— Отцепите от лавки руки. Дайте ему поесть, — говорю я, и мой голос звучит странно, будто чужой. — И воды. А потом - оставьте его здесь на ночь. Он опасен. Мира, Кая, не подходите к нему близко. Только мужчины.

Я бросаю плеть на землю и иду к дому, чувствуя, как все расступаются, прижимаясь к стенам, будто боясь даже случайно коснуться меня. И почему-то это причиняет боль сильнее, чем всё, что сделал со мной Дьярвет.

Я захлопываю дверь своей комнаты и прислоняюсь к ней спиной, словно за мной гонятся. Сердце колотится, руки дрожат. Что я наделала? Что со мной произошло?

Медленно сползаю на пол, обхватываю колени руками. Платье в пятнах крови. Его крови. Я смотрю на свои ладони — под ногтями запеклась кровь Дьярвета Авельтана.

Дьярвет Авельтан. Халидэл Куара, ближайшей к столице, самой богатой провинции Атала. Потомок правящего рода, пусть и далекий от основной ветви. Человек, чье имя произносят шепотом даже в соседних государствах.

Что он делает в Донке? Как оказался на рабском рынке?

Да и антимагические браслеты, если подумать… Сковать магию дракона, это вам не шутки шутить. Это очень и очень затратное и невероятно опасное занятие. Но кто-то пошел на риск.

Я встаю и начинаю мерить комнату шагами. Мысли путаются, но постепенно складываются в логическую цепочку. Дьярвет — слишком значимая фигура, чтобы просто исчезнуть. Его отсутствие заметят. Будут искать. И если найдут здесь, в рабстве, с моим клеймом... Или в том-то и дело, что не найдут?

Холодок пробегает по позвоночнику. Кто-то очень хотел, чтобы он оказался здесь. Кто-то, кто знал о нашем прошлом. Кто-то, кто рассчитывал, что я...

Что я его убью.

Я смотрю в окно. Ночь опустилась