Очарованная тьмой - Ольга Сергеевна Кобцева Страница 2

Мокошь отпустила нить и отвела взгляд. Нехорошая судьба. После дня за работой и огорчающих видений богине требовался отдых, и она, погладив прялку, встала с кресла. Отвернулась и зашагала. А нить судьбы тем временем продолжилась виться.

Глава 1. Десять лет назад

Предупреждение. В этой главе присутствуют недетализированные сцены жестокости (убийство и признаки насилия). Автор выступает против насилия, однако данная сцена является важной частью истории, так как повлияла на становление характера и жизнь главной героини, и вычеркнуть её из книги невозможно.

Рада услышала жуткий крик, и с того момента пошёл обратный отсчёт её жизни.

В тот вечер она с коромыслом на плечах возвращалась домой. Матушка послала Радиславу за водой, и теперь девочка со сбитым дыханием поднималась в горку на отшибе, где располагалась их изба. Едва ли кто-то, кроме неё, услышал крик. А если соседи и услышали, то не поспешили бы на помощь. В деревне поговаривали, что матушка Рады связалась с тёмными силами — на деле всего-то сдружилась с лесной отшельницей, которую считали колдуньей.

Крик повторился. Он смешался с воем вечернего ветра, и Рада застыла на месте. Коромысло больше не ощущалось тяжким грузом, усталость исчезла, но кокон страха обернул девочку, не позволяя ей двигаться. Ужас ледяной водой протекал по телу. Рада отмерла, лишь когда он опустился до самых пят и ушёл в землю. Тогда она вновь шумно задышала, скинула вёдра на землю и, задрав подол сарафана, побежала домой.

Сердце отбивало удары, как гром в грозу.

— Матушка! — закричала Рада, толкая дверь избы.

Девочка едва не споткнулась на непривычно грязном пороге. Чьи-то большие сапоги оставили лужи и тёмные следы на полу.

— Рада, беги! — услышала девочка, не успев поднять взгляд.

Снова ступор. Радислава сжала пальцы на ручке двери, вцепилась в неё, как в оружие, и не могла сделать и шагу назад. Девочка чувствовала запах крови и застарелого пота. В доме были мужчины. Один из них держал матушку и дал ей пощёчину, а после со всей силы кинул на пол. Женщина упала лицом вниз и застонала. Другие мужчины держали сестёр. Их, двух девушек на выданье, склонили над столом и заломили руки за спину. Рада не поняла, почему у них задраны сарафаны, почему сёстры морщатся и стонут сквозь всхлипы. Потом поняла: точно так же дворовый кобель стоял над сукой, а потом у них появились щенки. И снова ледяной страх превратил тело в обездвиженную статую.

Порыв ветра ударил Раду по спине, напоминая, что выход рядом. Один из мужчин, высокий и с объёмным брюхом, за рубаху поднял девочку над полом и осмотрел её.

— Жаль, мелкая какая. Дочка твоя? — хмыкнул он.

Другой поднял матушку за волосы, чтобы она посмотрела на девочку. Женщина постаралась закрыть лицо руками, чтобы не пугать Раду, но та увидела и разбитые губы, и кровь из носа. Мать дрожала. Пыталась, наверно, храбриться, да только лиходеи быстро выбивали из неё смелость. Женщина молчала. Она, быть может, и ответила бы, но в люльке в дальнем углу заплакал младенец. Мужчина откинул Раду в сторону, как котёнка, и она сжалась возле ножки стола. Рука старшей сестры безвольно свесилась рядом. Лиходей уверенно направился к люльке.

— Стой! — закричала матушка.

Она попыталась встать, но мужчины задержали её: схватили за плечи, и она, ещё стоя на коленях, упала вперёд на пол. Рада не знала, что злодеи сделают с младенцем, и защитить его не могла.

— Феденька! — всхлипнула девочка и обхватила колени руками. Сильнее прижалась к столу, ощущая, как угол впивается в спину.

— А, Фёдор Фёдорович Белолебедь? — улыбнулся мужчина. — Племянник мой?

Дикая, слишком сложная и мелодичная для деревни фамилия резанула слух девочки. Простой люд не носил фамилий, а у Федотки не было ещё и отчества, потому младенец стал ещё одной причиной для соседей избегать семью Рады. «С колдуньей водится! Да ещё, видать, ребёнка от лешего нагуляла! Тьфу, сила нечистая!» — не раз девочка слышала подобные слова то от бабки с ближайшего двора, то от деревенского старосты. Грязные слухи про матушку, словно сор, сыпались отовсюду. Правды Рада не знала. Не хотела знать и сейчас — от этого лиходея, что проник в дом, истязал матушку и сестёр.

— Хороший вырос бы, — всё с той же улыбкой продолжал мужчина, невзирая на плач младенца. Он поправил одеяло в люльке, плач стал тише, и Рада поняла — душегуб накрыл брата с головой. — Да не в той семье родился. Не вырастет.

— Не трогай! Пусти! Всё отдам! — закричала матушка. Слёзы уже не текли, высохли, а губы побелели.

Мужчина нажал рукой на одеяло. Плач стал ещё тише.

— Отдам, забери всё! — молила матушка, уже почти визжа. — Забери!

— Конечно, отдашь. — Душегуб был спокоен. — Всё заберу, что моё по праву.

Под женские крики он дождался, пока младенец затихнет. Рада тоже затихла. Голова кружилась, хотелось замертво упасть, а проснувшись — осознать, что всё лишь жуткий сон. Девочка услышала шаги. Грязные сапоги направлялись к ней, и Рада сильнее обхватила себя руками, будто прячась в коконе. Она завизжала, почувствовав резкую боль: мужчина поднял её за волосы.

— Забери грамоту, Белолебедь, — матушка почти прошептала эти слова. — В подполе. И уходи. Наследство твоё будет.

Лиходей отпустил девочку на пол, на этот раз медленно и осторожно, чтобы она не ударилась. Погладил по волосам. Это движение лишь сильнее напугало Раду — так мужчина будто бы удерживал её