Дракон проснулся - Инесса Иванова Страница 2

— Вам скучно, милорд Хамен?

— Что вы, леди Лаветт, я не могу скучать среди такой красоты, — я поцеловал протянутую руку «невесты». Всем хороша: миниатюрна, светлокожа, светловолоса, рыжеброва — всё как я люблю, даже её веснушки, густо насыпанные по крыльям носа, лишь отражали белизну аристократичной кожи.

— Вы танцевали с её высочеством, — пробормотала моя пассия, густо краснея. Я мог бы извиняться, проговорить, что всё это треклятый этикет, но не стану. Исиндора знает, что я не люблю её. Я не говорил ей, потому что она не спрашивала, а не спрашивала она, потому что не хотела знать правду.

Богатой наследнице претила мысль, что её, чистокровную розу Сангротоса, предпочли опальной полукровке, пусть и принцессе. Равно как и то, что я постоянно оттягиваю дату нашей с Иси свадьбы.

— Да, боюсь, её высочество утомили мои танцевальные таланты.

— Нет, дело вовсе не в этом, милорд. Вы ещё не слышали?

— Её высочество больна?

Мой вопрос прозвучал излишне резко, но я в очередной раз на это наплевал. И укололся шипом красной розы, которую хотел сорвать прямо с пышной клумбы для невесты. Небольшая плата за большое унижение, которому я её сегодня подверг.

И которому подвергну ещё не раз в будущем. Впрочем, сегодня была её очередь бить меня по щекам.

Короткий смешок Исиндоры и слова, которые унёс поднявшийся ветер, чтобы я их не расслышал. Чтобы не заболел от них ненароком.

— Нет, милорд, она беременна. У них с его высочеством Кериком будет наследник. Если родится мальчик, то все позабудут о дурной крови рода его матери. А если девочка, то пожалеем беднягу.

— Завидуете, леди? — резко обернулся я к растерявшейся от моего напора Исиндоре. — Вы пусты уже двадцать третью весну.

Я бросил сорванную розу прочь и зашагал обратно в духоту ярко освещённого дома.

— Это вы виноваты, милорд! — закричали мне вслед. — Я могла бы родить вам сына!

Могла бы, я видел, её род плодороден, но сына хотел от другой женщины. С которой непременно увижусь сегодня ночью.

2

— Я просила тебя не приходить, — с укором произнесла принцесса, когда увидела меня в своей спальне.

— Ты не спала, Геранта, я знаю, — ответил я, обойдя пятно света на паркете и приблизившись к её постели. — Ты отослала своих горничных, убаюкала их в соседней комнате, чтобы они видели цветные сны, а сама ждала меня.

— Очень сложно общаться с Драконом. Вы невыносимы!

Улыбка на её лице сделалась такой нежной, будто сотканной из лунного света. Геранта меня ждала, она знала, что всегда будет делать то, что я захочу. И я знал это, однажды лишь моя самоуверенность подвела нас обоих: когда король расторг нашу помолвку и отдал её другому. Неспособному оценить то сокровище, каким завладел.

— С ведьмой общаться ещё сложнее, но я люблю сложности.

Я присел на постель и взял её за руку. В серебряном свете кожа ведьмы казалась ещё смуглее, а волосы отливали синевой. Она сидела с прямой спиной, спустив ноги на пол, но не касаясь маленькими изящными ступнями пушистого ковра.

Некоторое время мы молчали, а потом я медленно убрал прядь с её лица и резким движением опрокинул принцессу на постель.

— Ты должен быть осторожным, — прошептала она, но не оттолкнула меня, а, напротив, привлекала к себе. — Я ношу ребёнка.

— Моего?

— Не знаю.

Дерзкий взгляд, я любил его в ней так же, как и всё остальное. Значит, лгала, что муж совсем не интересуется ей? Впрочем, я знал, что Геранта лжива до кончиков наманикюренных пальцев. Ведьма, что с нею возьмёшь?!

— Вот и проверим.

Я не был груб с ней. Не посмел бы, но всё же и не умерял свою силу. Возможно, Геранта сама не желала этого ребёнка, она не раз заявляла, что дети — это скучно и вредно для фигуры. Что она предпочитает тратить время иначе.

В любом случае она принимала мои ласки с таким жаром, словно путник, нашедший родник в пустыне. Я всегда любил её горячность, так выделяющуюся среди холодной условности иных леди!

Моя принцесса умела управлять тем огнём, который сам рвался к ней в руки.

— Ты будешь виноват, если скину дитя! — она выгнула спину и вонзила пальцы в мою грудь. Зарычала, как дикий зверь, чтобы потом долго и нежно гладить меня по обнажённой коже и шептать о преданности и верности. Она никогда не говорила, о чьей именно преданности шла речь, но я знал и так: о моей.

— Если это мой ребёнок, твоя страсть только укрепит плод, — произнёс я напоследок перед самым рассветом.

Она ничего не сказала, только взяла обещание уехать на время в Острый Пик.

Пока не улягутся страсти, пока мы не соскучимся настолько, что никакая сила уже не удержит меня вдали от Геранты!

Я был не против отъезда. От нашего с Герантой общения в воздухе летали искры, это было опасно прежде всего для неё. Пусть рожает, пусть соблюдает брачный ритуал со своим скучным мужем, я потерплю его, пока старый король на троне. Потом наследник, юный принц, благосклонно выслушает меня, своего бывшего наставника, и отправит прежнего советника короля подальше. В его родовое имение на юге.

Этим же утром я уехал налегке. Багаж доставят после, я к этому привык. Драконы не привязываются к вещам, если это не драгоценные камни и не золотые монеты.

Я ухал с лёгким сердцем, предчувствуя новую встречу.

Но истинным сюрпризом для меня стал визит леди Исиндоры. Она прибыла со всей свитой и отцом через день после моего отъезда. Старый лорд раскошелился на Портал, значит, разговор предстоит серьёзный. Я понимал по его нахмуренному виду, что он более не намерен терпеть двойственное положение, в котором задержалась его дочь.

Обычно я не был радушным хозяином, но в этот раз сделал исключение. Пора было отказаться от идеи о женитьбе, поэтому я сделал всё, чтобы гости думали, что я им рад. Маленькое отступление перед большой победой.

— Не то чтобы я жалел вашу дочь или не хотел напрасно портить её репутацию, но я не собираюсь брать её в жёны. Она будет несчастна со мной в этой глуши, — я обвёл рукой свой кабинет, всё богатство которого составляли книжные шкафы, забитые редкими экземплярами рукописей.

Я хранил историю моей расы, чтобы помнить о том, насколько величественны мы были и как бездарно всё растратили. Могущество, власть, богатство и способность летать.

Я давно сделался тяжёл на крыло.