Прикосновение смерти - Т. Л. Мартин Страница 19

пенсию. — Она достает свой розовый телефон из кармана и что-то печатает, ее губы снова изгибаются в дружелюбной улыбке, к которой я начинаю привыкать. — Итак, я подумала, мы могли бы заказать пиццу? К сожалению, здесь не так много мест, где доставляют еду, но ты никогда не ошибешься с хорошей пиццей с сыром, верно?

— Э — э–э, да. Пицца — отличная идея, — бормочу я, все еще думая о мистере Блэквуде. Если он ушел на пенсию так давно, что он исследовал? — Вы знаете, чем он занимался? До того, как он ушел на пенсию?

Вот и все, что нужно для того, чтобы не вмешиваться…

— Он занимался каким-то расследованием. Что-то типа частного детектива. Но именно на его книгах были заработаны все его деньги.

— Книги? Он писатель?

— Ага. Они в значительной степени подорвали его авторитет как частного детектива, но, по крайней мере, он заработал.

Я собираюсь спросить, как его книги могли подорвать его авторитет, когда она продолжает:

— Хотя он больше не публикуется. Уже много лет. Он замкнутый с тех пор, как я его знаю, и мама говорит, что он полностью потерял самообладание еще до того, как появился здесь. До такой степени, что люди привыкли слышать, как он разговаривает сам с собой. Даже на людях.

Боже, бедняга. Суровая внешность, лай и ругань, бесконечное количество виски.

Вместо того, чтобы копать глубже, как я хочу, я заставляю себя отбросить это. Я уже слишком далеко влезла в его дела, и теперь я не могу перестать спрашивать себя…

Кто такой мистер Блэквуд?

Глава 10

С утра.

То, что раньше было моим любимым днем недели, быстро превратилось в монстра под моей кроватью — вы можете игнорировать его так долго, прежде чем он снова проберется в ваш разум.

Не то чтобы мы с бабушкой делали что-то особенное по воскресеньям, но это всегда был своего рода «наш» день. Это был день, когда можно было бездельничать в пижаме, завтракать на ужин, смотреть классику до потери сознания. Мы спорили из-за Кэри Гранта против Джеймса Дина и швыряли друг в друга попкорном через диван, как соседи по комнате в колледже. Даже когда мы с Бобби были вместе, он знал, что воскресенья отведены для бабушки, а когда я была моложе, мы с Джейми оставались с ночевкой только в пятницу вечером, чтобы они не мешали.

Но все это пошло прахом, когда я проснулась с плохим предчувствием четыре воскресенья назад.

Я, конечно, проигнорировала это — мой талант, — но когда она не спустилась на кухню выпить свой обычный чай на завтрак, это неприятное чувство превратилось из тупой боли в глубине моего сознания в резкий спазм в животе. Воскресенья, возможно, и были ее днем для того, чтобы расслабиться, но этого было недостаточно, чтобы заставить ее забыть о своей утренней рутине. Даже пожар не мог помешать ей появиться в деревянном уголке для завтрака ровно в шесть часов, готовой к чаю.

Буквально.

Я, возможно, случайно устроила небольшой пожар на заднем дворе, когда мне было девять. И все же бабушка сидела в нашем уголке для завтрака со своим чаем в руке, всего через несколько минут после того, как устранила мой беспорядок, и в то время как в помещении все еще пахло дымом и пеплом.

Но теперь этот день превратился во что-то совершенно другое. Три недели назад я начала эту новую рутину — выключать свет и притворяться, всего на один день, что в то конкретное воскресенье все сложилось по-другому. Что я слышала знакомые звуки бабушкиных ходунков, мягко скребущих по ковру, видела ее маленькую морщинистую улыбку, когда она осторожно опускалась на сиденье у окна, и слушала ее голос, нежный и успокаивающий, напевающий медленную мелодию.

Этот распорядок вреден для здоровья, и в конечном итоге он только доводит меня до слез, но я все равно делаю это с собой. Должно быть, опять эта психически неуравновешенная половина моего мозга.

Я вздрагиваю и натягиваю на себя одеяло, когда справа от меня раздается пронзительный шум. На прикроватной тумбочке стоит стандартный телефон для каждого номера, вибрирующий при каждом звонке. Когда он не прекращается после пятого раза, я сдаюсь.

— Алло?

— Привет, Лу! Доброе утро.

Клэр была особенно щебечущей со мной с нашего первого «девичника» — ее название для этого, не мое, — неделю назад.

С тех пор мы также встречались три раза, и я постепенно начинаю признавать, что даже у меня появилась некоторая бодрость духа на протяжении всей недели, независимо от того, работала ли я на мистера Блэквуда или выполняла поручения. Когда я вчера зашла в торговый центр, чтобы купить еще кое-что из одежды и предметов первой необходимости, я поймала себя на том, что напеваю игривую мелодию, которую она имеет привычку насвистывать. Я немедленно прекратила это дерьмо, но не могу отрицать, что было довольно приятно пообщаться с королевой всего счастливого. Я все еще обеспокоена тем, что довело ее до слез тем утром на прошлой неделе, но я не спрашивала, а она не сказала.

Я возвращаю свое внимание к телефону.

— Доброе утро, Клэр. Что случилось?

— У вас посетитель, — поет она.

— У меня?

— Да, тот, кто проделал долгий путь, чтобы увидеть тебя.

Джейми.

Я практически танцую на кровати. Если есть кто-то, кто может знать, как вывести меня из моего воскресного угара, то это она.

— Сейчас спущусь!

Я чищу зубы в рекордно короткие сроки, собираю волосы в пучок на голове и даже не потрудилась сменить свои фиолетовые пижамные шорты и тонкую футболку, прежде чем сбежать вниз по лестнице и затормозить у стойки регистрации.

Мой нос морщится.

— Бобби?

Я не уверена, что удивляет меня больше — тот факт, что он нашел меня, или то, как он привел себя в порядок. Щетина на его лице исчезла, и он одет в небесно-голубую рубашку на пуговицах в паре с приличными темными джинсами. Он даже уложил свои светло-каштановые волосы.

— Что…

— Лу, — говорит он с той уверенной улыбкой, которой я не видела уже очень, очень давно. Он знает, что хорошо смотрится. — Ты хорошо выглядишь.

Я перевожу взгляд с него на Клэр, чья собственная ухмылка вот-вот расколет ее лицо, когда она смотрит беззастенчиво.

— Бобби, — повторяю я. — Как ты меня нашел?

Он делает несколько шагов ко мне, но когда я отступаю, он останавливается. Между нами и так всего около пяти футов, и мне не нужно, чтобы он медленно