Невидимый враг - Анна Снегова Страница 19

Так что очень кстати, что он мне помогает спрыгнуть со стола. А потом ещё заботливо придерживает, подрагивая со смеху, пока я на ватных ногах кое-как добираюсь до лестницы. На дворе уже стемнело, а светлячки, судя по всему, решили сегодня лечь спать пораньше, как и мои мурашки, не дождавшись ничего интересного.

Кот страхует, чтоб я не упала — что в моём состоянии было бы не удивительно, и лезет по перекладинам прямиком за мной.

— Кстати, Ив! А где у тебя можно помыться?

Даже не знаю, как я не свалилась с лестницы, прямиком коварному кошаку в лапы.

Возможно, на это и был расчёт.

Глава 7

Во дворе уже совсем темно, сладко пахнут ночные цветы, грохочут сверчки.

Котик идёт за мной по тропке из древесных спилов через весь огород с двумя полными вёдрами воды, и судя по тому, как жжёт поясницу, смотрит опять куда-то не туда. У меня выпрыгивает сердце из груди и почему-то ужасно волнуюсь — и не только из-за жарких взглядов. Вся ситуация кажется… слишком интимной какой-то. Объяснять постороннему и недавно облизавшему мне ухо мужчине, как и где в моём доме можно мыться…

— Воду вот сюда! — сдавленно выталкиваю из себя, прячу глаза. — Мыло внутри.

Деревянная кабинка в углу моего огорода, и на ней, вделанное в крышу — моё очередное изобретение. Здоровенная железная бочка, в которой аккумулируется дождевая вода, труба идёт вниз, изгибаясь, через фильтры для улавливания мелкого мусора, который может попадать с деревьев. Дырчатая заглушка, через которую водичка проливается мелкими струями и массирует кожу. Напор можно регулировать через сложную систему клапанов, поворотный рычаг в стене на удобной высоте.

Летом и прохладной помыться можно, даже приятно остыть в жару. А зимой…

Кот одним лёгким движением поднимает полное ведро высоко над головой, балансирует, подставив под его донышко напряжённые пальцы. Игнорируя приставную лестницу рядом. Ему и роста хватает, чтобы наполнить бочку ведром сверху. Я сбиваюсь с мысли и просто слежу за тем, как перекатываются мышцы под загорелой кожей. Лунного света достаточно, чтоб залипнуть в нём в который раз, словно пчеле в меду.

Затаив дыхание, наблюдаю за тем, как со вторым ведром проделывает то же самое, не пролив ни капли.

Возвращается к колодцу, и снова. Так до тех пор, пока бочка не наполняется. У нас уже несколько дней не было дождя, и я как раз все остатки недавно истратила, надо было набрать. Вспоминаю, как я обычно мучаюсь, затаскивая тяжеленные ведра по лестнице наверх одно за другим, рискуя свалиться и переломать себе все кости, и снова тайком вздыхаю, что нельзя оставить котика насовсем. В качестве домашнего.

— Терпеть не могу ледяную воду, бр-р-р-р… — содрогается капризный теплолюбивый котище, — Только ради тебя, Ив!

Я стряхиваю с себя оцепенение.

— Прости! Забыла сказать. Мёрзнуть необязательно.

— Ты предлагаешь меня согреть? Отличная идея, идём вместе, — сверкает кот наглыми глазами, бликующими в темноте, и незаметно устраивает мне лапу на талию. Стряхиваю лапу и делаю шаг в сторону, а то меня уже подгребать поближе вознамерились.

— Ещё чего не хватало, дурак! — фыркаю. А фантазия включается помимо моей воли, и теперь в темноте есть два источника света. Его бликующие глаза и мои алеющие уши. — Я тебе воду, говорю, согрею сейчас!

— Твое очередное изобретение? — с опаской спрашивает кот. — Мне уже бояться за сохранность своей шкуры? Какой верхний порог температуры ты включила в расчёты? И можно ли для начала ознакомиться с формулой его…

— Не бойся! — раздражённо прерываю его. — Это вообще не моё изобретение. Это редкое заклинание, которому меня научил… не важно. В общем, научили.

— Я понял, — мрачно цедит чужак. И настороженно смотрит на то, как я достаю из корзинки, подвешенной на крючок, вбитый в стену, округлый булыжник размером с кулак.

Беру его в ладони, склоняюсь ниже, и начинаю проговаривать шёпотом формулу. Очень длинную, запутанную, сложную, на которую когда-то добрых две недели убила, чтоб как следует запомнить. Личное изобретение Гордевида. Вот теперь-то я смогу поразить нахального кота! Этого он точно знать не может.

Цепкий взгляд чужака следит за моими манипуляциями. Голос можно было и не понижать, понимаю запоздало — чуткий кошачий слух уловит каждый звук, сказанный самым тихим шёпотом. С каждым сказанным словом в сердцевине камня загорается алый огонь, пробирается вверх по слюдяным прожилкам, и обыкновенный серый булыжник начинает казаться алым, пульсирующим во тьме сердцем, оплетённым сетью артерий. Ладонь ощутимо покалывает искрами, ещё немного — и будет не удержать. Осталось закончить нужную заклинательную композицию и бросить камень в воду — а дальше импульс, заданный магией, будет его разогревать всё сильнее еще примерно четыре минуты. Я засекала. Специально опытным путём установила нужный диаметр камня, который способен подогреть соответствующий объем воды и поддерживать оптимальную температуру в течение времени, требуемого…

Оказалось, колдовать, когда на тебя смотрят — тем более, смотрят так, — совершенно не то же самое, что колдовать наедине.

Я сбилась.

Последняя строчка, самая сложная. Которую пришлось учить, развешивая по всему дому крохотные бумажки с терминами. Ума не приложу, из какого древнего языка Гордевид их откопал — а может, и сам придумал.

И я её забыла напрочь.

Камень, словно своенравный жеребец, почуявший слабую руку на поводьях, тут же стал вырываться из-под контроля. Температура ощутимо пошла вниз, пульсирующий свет каменных артерий стал сбивчивым, сияние начало меркнуть.

— Рэге о массима астеранум ар омниа оромэ тарис.

Я вздрогнула, когда твёрдые мужские губы завершили заклинание. Серебряные глаза при этом смотрели в упор на меня.

Ярко-алая вспышка бросает отсвет на фигуру мужчины, который незаметно придвинулся вплотную и теперь между нами — только мои ладони с лежащим в них, как в колыбели, булыжником. В таком свете, наполовину спрятанный во тьме, наполовину освещённый кровавыми бликами, чужак показался мне странным, словно высеченным из камня, совсем незнакомым… пугающим. Запрокинув голову, смотрю в его неподвижное, напряжённое лицо, как зачарованная, широко распахнув глаза. Я ведь и правда совсем-совсем ничего о нём не знаю. Ничегошеньки. Даже имени. Даже этого он мне не говорит. Почему я так уверена, что не причинит зла мне и моим близким?

— Мне известны только три человека, включая меня, которые когда-либо знали это заклинание, Ив. Стало быть, ты — четвертая. Но на твоих губах эти чары звучат… по-особенному.