Там, где нас нет - Альвин Де Лорени Страница 18

«Почему не удалось восстановить все удалённые органы?» — написал я ему.

— Видите ли, оме Ульрих, дело в том, что к большому нашему сожалению мы не умеем восстанавливать полностью отсутствующие органы. Смотрите, оме, ваша печень была в очень тяжёлом состоянии, и нам пришлось удалить её на 90 %, но осталась часть, которая позволила провести полную регенерацию. Ваши зубы были обломаны этими варварами, но сохранились корни и зубы мы вам регенерировали, а вот от глаза и других удалённых органов ничего пригодного для регенерации не осталось, поэтому их восстановить невозможно. Убрать все шрамы не удалось по причине того, что на вас стоит печать подавления и она нанесена на кожу, а кожа это тоже орган. Мы стабилизировали ваш гормональный баланс, ведь у вас после проведённых операций нет органов, кроме надпочечников, выделяющих половые гормоны, мы простимулировали их и в настоящее время у вас не должно быть гормональных нарушений, вызванных отсутствием таких гормонов. Правда, из-за отсутствия яичников возможен перекос в сторòну развития по типу альфы.

«Что это значит?», — заинтересовался я.

— Возможно увеличение роста, массы тела, плечи станут пошире, изменится голос, но полноценным альфой вы, естественно, не станете никогда. Да, скажите мне, оме, эрекция восстановилась?

«Нет» — отписался я.

— Я полностью проверил ваш половой член, пещеристые тела в порядке, сосуды тоже, тестикул нет, но здесь я не властен, и на наличие эрекции они существенного влияния не оказывают. Скорее всего, проблема в вашей голове.

«Зачем мне эрекция, оргазма всё равно не будет»

— Ну, оме, не надо так расстраиваться, в конце концов, все омеги имеют половой член, не все, правда, им пользуются, а исправно работающий орган, предусмотренный природой, — это всегда прекрасно.

Операцию мне провели на следующий день.

* * *

Было уже давно за полночь, и библиотека освещалась лишь небольшим кристаллом, привязанным ко мне. Не то чтобы здесь бывало людно в более ранние часы, но сейчас, в гулкой тишине, я чувствовал себя крайне неуютно. Словно кто-то недобрый наблюдал за мной… Отголоски паранойи? Охранник дремал в кресле у входа, Янки не было.

Я отодвинул трактат некоего Кориянте о влиянии фаз луны на взаимодействие с Великой Силой и поднялся с кресла. Стоило мне выйти из библиотеки, как ощущение злого взгляда бесследно растворилось, оставляя место лишь усталости.

Язык, успешно восстановленный мастером Тилорном, пока ещё не был мне полностью послушен. Но у меня уже сносно получалось говорить и я не испытывал проблем с коммуникацией. Хотя в первые несколько дней манера моего разговора напоминала питона Каа — было много шипящих звуков. От долгого молчания мой голос стал хрипловатым, но голосовые связки постепенно разрабатывались, и как и предсказывал мастер Тилорн голос стал ниже, но кадык не появился.

Однажды в одну из моих прогулок по саду мне встретился один из оме-фаворитов, оставленных герцогом в замке. Оме Шиарре не взяли в столицу и он ужасно был недоволен этим. Недовольство выливалось в капризы, скандалы со слугами и конфликты с комендантом замка и его гарнизоном. Обо всём этом я узнал из болтовни слуг, периодически убиравшихся в библиотеке, и совершенно не обращавших на меня внимание.

Увидев меня, оме Шиарре тонко улыбнулся и пригласил заглянуть к нему в апартаменты. Я попытался уклониться, честно говоря, очень не хотелось видеть кого либо, имеющего отношение к герцогу, но Шиарре настаивал и очень горячо упрашивал.

Поддавшись на его уговоры, я пошёл вместе с ним. Янка и мои охранники потянулись за нами. По дороге Шиарре рассказывал разные забавные истории, происходившие на его памяти. Надо сказать рассказчиком он был великолепным — наблюдательность, тонкий юмор, большой словарный запас и умение им пользоваться совершенно меня очаровали.

— Ах, оме, в этом захолустье совершенно не с кем поговорить. Меня окружают совершеннейшие мужланы и тупицы. Очень приятно пообщаться с образованным человеком, — говорил он мне. У меня снова возникло ощущение недоброго взгляда.

Мы пришли в апартаменты оме Шиарре и он пригласил меня присесть на диван, стоявший в центре огромной комнаты напротив невысокого столика. Янку и обоих охранников он отпустил, сказав, что за моё безопасное нахождение в его апартаментах они могут не беспокоиться.

Сам Шиарре подвернув под себя ногу одетую в босоножки моего изобретения, картинно развалился на таком же диване напротив меня. Перебирая рукой с маникюром прядь ухоженных волос, он пристально посмотрел мне в глаз и попросил своего слугу разлить нам в бокалы красного вина.

Одуряюще пахнущее пряными и фруктово-ягодными тонами вино фиолетовой струёй хлынуло в прозрачные бокалы разлитое юным мальчиком-омегой одетым в полупрозрачные штанишки-шаровары и в светлый вышитый жилет тонкого полотна на голое тело.

Отпустив слугу небрежным жестом, Шиарре продолжил молча рассматривать меня.

— Мастер Тилорн хорошо потрудился, оме Ульрих, — наконец вынес он свой вердикт, — пейте оме, такого вина вы больше нигде не попробуете.

— Да, ему многое пришлось сделать, — ответил я, несколько смущённый бестактностью Шиарре.

Отпив из бокала, Шиарре томным голосом обратился в слуге:

— Оле, ты нам больше не нужен, можешь идти.

Слуга скрылся, плотно прикрыв за собой дверь.

Шиарре встал дивана, подошёл к комоду стоявшему стены, что-то взял с него и повернувшись сказал:

— Ты знаешь, что это? Это перстень управления подавляющей печатью, — подошёл он ко мне и показал невзрачный серебряный перстень с печаткой.

— С помощью этого перстня, — он прошёлся по комнате, подошёл в портьерам, закрывавшим одно из окон, вытащил из-за портьеры две палки и бросил их на ковёр, покрывавший середину комнаты, — я буду делать с тобой всё, что захочу, мерзкий урод!

Лицо его исказилось гримасой злобы и омерзения. Он надел перстень на палец и повернул его печаткой внутрь. Тело отказалось мне повиноваться.

— Нас не услышат, здесь полная звукоизоляция. А захочу я, — Шиарре подходил ко мне всё ближе и ближе, — насладиться тобой… но нет, не обольщайся, мне не нужна твоя резаная задница.

Он подошёл ко мне вплотную, схватил за шею и задрал мою голову вверх к своему лицу.

— Видишь — это хлыст, — показал он мне тонкий гибкий прут в кожаной оплётке со шлепком на конце, — и сейчас я буду объезжать тебя как норовистую кобылку.

— Раздевайся! — скомандовал он и тело без моего участия стало выполнять команду.

Подойдя к портьере и вытащив из-за неё кожаные завязки, он подошёл ко мне.

— Руки, протяни руки, — опять приказал он.

Да что ж такое-то! Раздетое догола тело мне не подчинялось!

Я вспомнил, как в подсознании показывал Миру, что хозяином