На грани миров (ЛП) - Джонс Даринда Страница 18

Я плотно сжала губы. Как черт возьми, Рути могла сказать такое? Она даже не знала меня. Я могла растерять весь талант, что у меня был. Что она думала, у меня был. Как она могла давать людям такую лживую надежду?

— Мистер Тоум, вы обращались в полицию?

— Да. Конечно, но Рути всегда… — Он встал. Его движения были медленными, будто он находился в шоке, и направился к двери. Я последовала за ним.

— Мне очень, очень жаль. Я надеюсь они найдут ее, мистер Тоум.

Взгляд, который он бросил на меня, мучительный взгляд, которым он меня одарил, разбил мое сердце и сжал легкие.

Я убью ее.

* * *

Как только я проводила мистера Тоума до его машины, где ледяной воздух пробрался сквозь тонкую ткань пижамы и впился в мою плоть, я поспешила вернуться в дом, пройти на кухню, где лежал ноутбук, и открыть приложение.

Она была мертва. Да, она уже была мертва. Но теперь будет еще мертвее. Уж я за этим прослежу.

Я включила видео и открыла рот, чтобы закричать, но ее уже не было. Я села, ошеломленная. На видео был только белый экран и больше ничего.

— Рути? — спросила я, насторожившись. Я ждала. Ничего. Тогда я запаниковала. — Рути!

Через минуту она появилась на экране, неухоженная, с растрепанными волосами. Значит ли это, что на том свете тоже спят?

— Ты где была? — спросила я, находясь в состоянии, близком к панике.

Она огляделась.

— Прямо здесь. Где еще мне быть?

— Тебя тут не было.

— У меня были дела.

— Бабушка, ты застряла внутри завесы, похоже, навечно. Какие у тебя могут быть дела?

После быстрого удивленного взгляда — почему ее удивила моя вспышка, я понятия не имела — она оправилась и с едва заметным намеком на улыбку сказала:

— Ну, у меня тоже есть жизнь, Дэфианс. — Она смахнула ворсинки с одежды и фыркнула. — Или была.

— Ты сказала мистеру Тоуму, что я продолжу твое дело. — Мой тон был резким. Напряженным.

— Я всем сказала, что ты продолжишь мое дело.

— Зачем ты это сделала? — я убрала волосы и уперлась лбом об стол. — Зачем ты дала людям ложную надежду?

— Ты? — спросила она, фыркнув. — Ложная надежда? Дэфианс Тиффани Дейн, я тебе повторяю…

— Да, да, я знаю. — Я подняла на нее взгляд. — Я ведьма. Я понимаю это, хотя до сих пор мы не видели ничего из моих предполагаемых способностей. А теперь весь город считает меня вторым пришествием.

Ее выражение лица смягчилось.

— Милая, что произошло?

— Мистер Тоум. Вот что произошло. А я не могу ему помочь.

— Ох, нет. Мистер Тоум?

— Да. Погоди-ка. — Я отпустила волосы и выпрямилась. — Ты сделаешь это. Ты ведь сможешь найти ее, правда? В смысле, ты же мертва. Разве вы не можете проходить сквозь стены и прочее?

— Нет, Дэфианс, так не бывает. То есть, может быть. Все, что я знаю — это то, что не могу просто так пересечь завесу. Вот почему мне пришлось создать заклинание. Чтобы я могла общаться с тобой.

— Получается, ты застряла на той стороне?

— Пока что. Даже если бы могла перейти, нет гарантии, что получится тебя видеть. Здесь все иначе.

— Что мне делать? — спросила я, несчастным тоном. Я не могла продолжать в том же духе. Люди приходят ко мне за помощью, а от меня столько же пользы, как от сетчатой двери на подводной лодке.

— Ты можешь это, Дэфни. Знаю, что можешь.

— Рути…

— Нет. Больше никаких сомнений. Держи эти чувства под контролем. Это чувство бессилия.

— Ох, эта малышка никуда не уйдет. Это я тебе гарантирую.

— Хорошо. Теперь, ухватись за это чувство и включи его. Используй его, Дэфианс. Используй его себе на пользу.

— То есть, типа, сделать его своей сучкой?

Она прикрыла рот изящной рукой и закашлялась, а затем сказала:

— Да, милая. Сделай его своей сучкой.

— Кого ты делаешь своей сучкой? — спросила Аннет, проходя на кухню и потирая глаза. — Боже, как светло. — Она надела очки. Те криво сидели на ее очаровательном носу, а каштановые волосы, собранные в хвост, торчали во все стороны, какие только можно себе представить. Она остановилась и нахмурилась. — Который час?

— Мне пора выпить кофе. А тебе — отправляться в постель.

— Нетушки. Я здесь для тебя. Для этого и существуют лучшие подруги. Я сделаю тебе кофе. Сколько вина я выпила?

— Достаточно для нас двоих.

— Всего лишь цифры. Я никогда не могла отказаться от хорошего вина.

Я смотрела, как она шаркает к чайнику, и мой разум, как и ее волосы, разлетелся во все стороны, какие только можно себе представить. В любом направлении, кроме того, в котором нужно было идти.

— Рути, что, если я не смогу этого сделать? — я несколько секунд грызла ноготь, а потом сказала то, о чем, как я была уверена, думали все. — Что, если все пропало?

— Дэфианс, — сказала она мягко, — посмотри на меня.

Я посмотрела.

— Прекрати грызть ногти.

Я уронила руку.

— Я хочу, чтобы ты кое-что сделала.

— Ладно.

— На столе в столовой стоит серебряный поднос. Сходи за ним и принеси сюда.

— Ладно.

Открыв дверцу, я обнаружила серебряный поднос с серебряным чайным сервизом на нем. Убрав сервиз, я принесла поднос.

— Сделано.

— Убедись, что видишь в нем свое отражение, а затем прислони поднос к чему-нибудь.

Я прислонила его к держателю для салфеток.

Аннет села рядом со мной, снова пододвинув ко мне чашку с кофе.

— Это какое-то заклинание? — спросила она.

— Нет. Это будто пинок под зад. Дополнительный толчок, так сказать. Что ты видишь?

Выпустив воздух, я пожала плечами.

— Себя.

— Нет. Вообще-то, любовь моя, ты не видишь. Что сейчас перед твоим взором?

— Ладно, я вижу себя, только искаженную.

— Снова неверно.

— Рути, я не понимаю.

— Что ты видишь? Опиши мне эту женщину.

Я поджала губы и изучила женщину в отражении. Смотрела на все ее недостатки. Все ее изъяны. К сожалению, их было много.

— Я вижу женщину, которая настолько разорена, что не знает, откуда ей взять деньги на обед.

— Уже лучше. Что еще?

— Я вижу женщину настолько глупую, что она позволила коварному змею украсть у нее из-под носа все, ради чего она когда-либо работала.

— Что еще?

— Я вижу бездарного подражателя, которому не везет, он не в форме и у него заканчивается время.

— И именно поэтому, моя дорогая, ты не можешь призвать свои силы.

— Точно. Я поняла. Мне просто нужно увидеть прекрасного человека внутри и полюбить его таким, какой он есть, и все мои мечты сбудутся.

— Вовсе нет.

— О, слава Богу! — Мне не нужна была ободряющая речь моей дорогой покойной бабушки, какой бы замечательной она ни была.

— Дэфианс Дейн — прекрасный человек. И внутри, и снаружи. Но ей нужно заткнуться, сесть и обратить внимание на другую вещь, которая задерживается на ее периферии. То, что она отправила в угол. То, что она спрятала в самых темных уголках своего сознания. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. То, чего ты боишься больше всего, потому что оно такое темное, такое яркое и такое мощное, что изменит все, что ты когда-либо знала о мире, в котором живешь. А перемены, моя дорогая, хорошие или плохие, пугают.

— Я все слышу, — сказала Аннетт поверх чашки.

— Теперь, еще раз, скажи мне, что ты видишь, пусть само придет. Что видишь?

По какой-то безумно странной причине все, что она только что сказала, имело идеальный смысл.

— Дай себе всмотреться. Что ты видишь?

— Я вижу женщину, которая настолько разорилась, что ей некуда идти, кроме как вперед.

Я видела ее улыбку на периферии.

— Что еще?

— Я вижу женщину, которая позволила коварному змею украсть у нее из-под носа все, что она когда-либо заработала, поэтому ей приходится работать вдвойне усерднее, чтобы восстановить свою жизнь и вернуть то, что ей причитается.

Она скрестила руки, подняв подбородок.

— Что еще?

Я смотрела на искаженное отражение. Замедлила дыхание. Замедляла удары сердца. Мир ушел у меня из-под ног, и я услышала голос бабушки откуда-то издалека.