Она и зверь. Том 2 - Maginot Страница 17

– Вы останетесь лежать, ваша светлость. Так вам не удастся избежать этого разговора, – ответила она непреклонно.

Териод на мгновение задумался: не стоит ли оттолкнуть ее руку и просто уйти, но затем отбросил эту мысль. Он не мог вечно прятаться от нее. Териод вдруг осознал, что настало время вести себя по-взрослому и перестать упрямиться. Своим поведением он лишь ставил жену в затруднительное положение. И в глубине души признавал, что вел себя по-детски. Но всякий раз, как он смотрел на Астину, в нем поднималась буря эмоций, вязких, мутных, и оттого он не мог заставить себя взглянуть ей в глаза.

Избегать разговоров с эрцгерцогиней было проще. Это позволяло сохранять достоинство, не чувствовать себя еще более жалким. Последние дни он старательно держался от нее подальше, погрузившись в работу. Такой расклад ему даже нравился, но ровно до момента осознания, что каждое утро он просыпается лишь по ее милости. И в этот миг его приподнятое настроение вновь опускалось на дно отчаяния.

Териод ненавидел ее. Нет, не ненавидел. Он презирал ее за стремление бросить его, потому что он монстр. Нет, не презирал. Она раздражала его и одним своим существованием напоминала о его одиночестве, о пустоте, которую он так старательно скрывал даже от самого себя. Нет, не раздражала.

– Я никогда не избегал, – попытался было соврать Териод, но Астина прервала его.

– Неправда. – Ее губы тронула легкая усмешка.

Ее пальцы на его плечах казались горячими, почти обжигающими. Но стоило ему самому коснуться ее, и он понял: кожа ее холодна как лед. Такой контраст заставил его на мгновение почувствовать, что все происходящее – лишь сон. Реальность казалась зыбкой, расплывающейся, как мутное небо за окном. В тот миг он сказал то, что никогда не произнес бы в иной момент:

– Я поступал так, потому что мне казалось, что вы не замечаете меня. – Он замялся, но все же добавил, уже чуть тише: – Я имею в виду, что… слишком давил на вас.

Астина, заметив, что он больше не пытается уклониться от разговора, молча убрала руки с его плеч. Словно награждая его за честность, она отстранилась, давая ему больше пространства. Но Териод не поднялся. Он остался лежать, и на губах его появилась горькая улыбка.

То, что он избегал ее, теперь казалось бессмысленным. Он все еще был монстром, и ее помощь оставалась единственным, что удерживало его на плаву. Ничего не изменилось.

Мягкий ветер за окном шуршал листьями. Но вскоре все стихло, и воцарилась абсолютная тишина сумерек, когда весь мир кажется нереальным.

Териод, не отводя взгляда, пробормотал:

– Знаете ли вы, каково это – жить только благодаря чужой жалости?

Астина молчала.

– Без вас я умру, – продолжил он, и голос его был тих, почти надломлен.

– Точнее, потеряете разум, – аккуратно поправила она, стараясь смягчить его слова.

Но Териод знал: ее забота лишь жалость. И самое страшное в том, что этой жалости жаждал он сам.

Несмотря на оттенок самоиронии, в его голосе сквозила глубокая, почти осязаемая тоска.

– Если я не могу оставаться собой, то что это, если не смерть? – произнес он, глядя куда-то вдаль, словно пытаясь разглядеть ответ в пустоте.

– Ваша светлость… – тихо отозвалась Астина.

– Ты не знаешь, какого рода это отчаяние, – категорично добавил Териод.

Астина молчала. Ей, никогда не жившей отвергнутым чудовищем, было нечего ему возразить. Она не знала, каково это – быть проклятым, брошенным, запертым в клетке собственных страхов и воспоминаний.

Избегая эрцгерцогиню и оставшись наедине с собой, Териод все глубже погружался в мысли. Благодаря этому он смог разобраться в своих чувствах к Астине. Она – его спасительница, женщина, вернувшая ему потерянную жизнь, превратившая монстра в человека, – была для него не просто супругой. Она была его светом, его надеждой. Но ее равнодушие лишь усиливало ощущение бесконечного одиночества Териода.

Мимолетное чувство счастья, испытанное им однажды, теперь терзало его, точно заноза, застрявшая в сердце. Она была так близко – та, что могла сделать его целым, совершенным, – но ее безразличие все больше отдаляло их друг от друга. Почему он, всю жизнь проживший в одиночестве, позволил себе возложить столько надежд на человека, которого едва знал? Териод корил себя за эту глупость, за эту слабость, но не мог избавиться от этого желания.

Он еле слышно заговорил:

– Я помню встречу с монстром в детстве.

– Расскажите мне. – Тихий голос Астины, как ни странно, подействовал на Териода успокаивающе.

– Вы когда-нибудь бывали в подземной тюрьме замка? Она огромная. Повсюду скрытые входы и выходы, тропы, запутанные и извилистые, и потому никогда нельзя сказать, куда они приведут. Похоже на огромный муравейник. И я исследовал его в детстве. – Каждое слово рождалось медленно и, казалось, возвращало его в прошлое.

– Страх вам был явно неведом, – заметила Астина, вызвав у Териода легкую улыбку.

– Там я встретил монстра, – продолжил он. – Я был в ужасе, но сейчас, оглядываясь, понимаю, что это было очень дряхлое существо. Возможно, брат моего отца или кто-то другой, кто мог быть наследником Аталленты.

Териод замолчал, позволяя тишине заполнить пространство между ними. Затем, с ноткой театрального драматизма, он продолжил:

– Куда же делись наследники, ставшие монстрами? Теперь я понимаю, что ответ был очевиден. Когда восходит солнце, тени обязаны отступить – таков закон природы.

Но в тот день, когда юный Териод, ведомый смутными воспоминаниями, вернулся к железной решетке, камера была пуста. Казалось, что встреча с чудовищем была лишь кошмаром, растаявшим в летнюю ночь.

Зверь, которого он тогда увидел, был страшен: свалявшаяся шерсть, сколотые зубы, изможденный вид. Но, возможно, он был так же слаб, как и стар. Быть может, его дни уже были сочтены, когда Териод нашел его. Или кто-то из рода проявил милосердие и оборвал его мучения. Териод не знал наверняка, да и не хотел знать.

Не ожидая ответа, он спросил:

– Знаете ли вы, почему я просил запереть меня в спальне?

Молчание.

– Я не хотел оказаться в том месте, – продолжил он, и голос его дрогнул. – Я не хотел даже думать о том, что мне уготован такой же жалкий конец. Лучше уж бы они меня тогда просто убили.

Териод замолчал, переводя дух. Астина ощутила укол любопытства: кто эти «они»? Слуги, что окружали его заботой? Не получив ответа, Териод решил, что именно сейчас Астина отвернется от него, увидев, как глубоко он пал. Но он не мог молчать о тьме, что поглотила его сердце. Глубоко вздохнув,