Мне его подарили. Дом-портал 3 - Мартиша Риш Страница 17

— Да сообщайте на здоровье. Мне бы поход в оперу пережить!

На следующем уроке я сцепился с учителем русского языка. Все из-за бабушки! Кто ж знал, что в сочинении нельзя приводить цитаты из Гюго на чистом французском языке, которого я не знаю, а бабушка все это ещё и оформила неправильно. Хорошо хоть латынь я сам перевел, что называется, с листа! Еще бы не перевести, если бабушка использует знаменитые высказывания мыслителей, чтоб меня отругать.

Я до пятого класса вообще считал, будто это такой особенный мат. Еще и детей других учил в школе так ругаться. Кстати, неплохо подзаработал. Пока Лешенька не назвал директора быком и не отправил его соревноваться с Юпитером[1]. Причем все было на латыни. Бедолага директор! Даже не понял, куда его так изящно послали!

Н-да. О времена! О нравы! О вторая двойка в тетради с вызовом родителей. Хоть бы маме никто из учителей не догадался позвонить. Эстон покрепче будет. Ну и бабушку расстраивать нельзя. Я ей, конечно, скажу, чтоб Гюго в условно моих трудах не цитировала. Ну или хоть как-нибудь так, поскромней. Но толку? Ее же не остановишь. Хоть сам садись сочинения писать.

На биологии было ничуть не лучше. Этот атлас я еще в детстве раскрашивал и не только этот. Жили мы тогда бедно, раскрасок мне не хватало, вот что нашлось, то мне и совали в руки. Как сейчас помню ту брошюру для студентов-медиков. С одной стороны картинки обозначены только косточки, на другом листе мышцы добавлены, на третьем — нервы. Мама считала, что я непременно стану художником, с таким рвением я разрисовывал тот атлас-брошюру. Бабушка скромно добавляла: «от слова худо». И подсовывала очередной красочный лист.

Вот только школьный учитель нее смог оценить то, что я по памяти назвал все мышцы, нервы и кости человеческого тела. На латыни, само собой! И не учил вроде, оно само получилось. Н-да.

Названия всех органов я помню просто великолепно, ну то есть, совсем всех. А еще то, как правильно вбивать гвозди в кость, пилить их и так, по мелочи. Хороший был атлас-учебник, старинный. Пособие для хирургов он назывался. Жаль, его у меня быстро отобрали. Ровно на том моменте, когда я стал вбивать гвозди в сырую куриную тушку. Хотел перешить ее на манер медвежонка, чтоб гостей удивить. Нет, ну так-то своей цели я достиг, гости действительно удивились, когда застукали меня мелкого над несчастной тушкой с пилой и молотком в руках. Только больше почему-то к нам домой они не приходили.

— К директору с родителями! Такие познания в вашем возрасте ненормальны, юноша!

— Директор упарится принимать. Других родителей подыскать что ли, на время? Ну, чтоб внести хоть какое-то разнообразие.

— Вон из моего класса! Маньяк!

— Сами вы! — вышел я из класса с гордо поднятой головой.

И больше сегодня рисковать что-то не захотел. Никакого смысла просто нет доводить до истерики еще одного учителя. В этой школе все вообще какие-то нервные. Лучше уж я домой пойду. Там меня кот ждет. Еще Эстон, зам моего драгоценного папочки по работе с молодежью. Как бы его уговорить маме ничего не сообщать? Она же прибьет! Или отправит учиться в закрытую школу. Давно обещает.

Охранник отказался меня пропускать, пришлось идти отпрашиваться к медсестре. Не кабинет у нее, а настоящая лаборатория. Жуть, короче. Даже не пахнет возможностью просто по-человечески нагреть градусник.

— Что в этот раз, Галицкий?

— Спина болит. Очень сильно. Так и колет между лопаток.

— Раздевайтесь.

Рубашку я скинул с себя с великой радостью, лишь бы поскорее избавиться от школьной формы. Ну, а что, и фигура у меня классная. Это я точно знаю. Да и девушки говорят. Главное украшение этой фигуры сегодня — фингал на правой лопатке. Это я на ледочке приложился с утра, когда опаздывал от машины к дверям. Парни так ржали, а вот же ж, пригодился синяк. Все не напрасно! Пер аспера ад астра![2] Когда сегодня одноклассники услышали эту фразу, решили, что я их прямиком в ад отправляю. Куда ж еще на латыни можно отправить? Тоже маме письмо придёт от родителей особо чувствительной одноклассницы.

— Болит? — медсестричка принялась меня щупать. Нежно так и довольно приятно.

— Очень, — слабо простонал я.

— Откуда синяк?

— Да так, поскользнулся, упал вот и...

И тут я вспомнил о том, какая выволочка меня ждет завтра после того, как родители посетят школу. Нет, Эстона я подставить никак не могу. Бабушку? Так никто не поверит. Остается мама. Пусть разбирается сама, как хочет. Меньше приключений на то самое место мне достанется. Уверен, маму эта история даже развлечет. Не все же ей думать об Эстоне?

— Точно упал?

— Мать меня ударила. За плохие оценки. Такой кошмар...

— А ты не врешь?

— Ну что вы!

— Я поговорю с директором.

— Родителей в школу?

— Думаю, нет. Но нам нужно понимать, какая обстановка в семье. Тем более у тебя, кажется, несколько отцов?

— Трое, — я начал загибать пальцы, — Родной, но он опять пропал без вести.

— Как пропал?

— Да это обычное дело. Я, конечно, подозреваю, что его мог побить Эстон. Но вряд ли. Скорее, сам сбёг. Эстон — это мой отчим. Классный мужик! Мы с ним сегодня спали в обнимку на кухне.

— Я не совсем поняла, как вы спали? В доме нет кроватей?

— Есть. Просто в моей комнате кто-то по ночам ходит. Я думаю, террорист. Цепи звякают. Ну вы не беспокойтесь. Эстон обещал добыть травки, чтоб я хорошо спал.

— Травки?

— Ну да. Так я пойду? Ну, чтоб бабушка не волновалась. Она у меня такая волнительная, чуть что — кричит. И обещает всех убить.

— И тебя?

— Не, меня — нет. Меня только побить обещает. Но ей не дотянуться. Бабушка у нас почти не встает.

— Болеет?

— Как мама говорит, ее книгами к ноутбуку пришибло. Эх. Ну, я пошел.

— Постарайся быть осторожнее. Я к директору.

Глава 11

Я не знаю, какое чувство во мне сильней — ярость, страх или ревность? Что, если мать, как всегда это бывает, права? Я вынужден признать, что эта отвратительная черта ей очень свойственна. Тогда моя честь уничтожена! Моя доблесть, честь испарились. Род мой опозорен навечно! Я обязан отомстить! Что, если она уже принадлежит другому? Если хоть кто-то воспользовался ей? Моей мантией короля! Я должен вернуть обратно сюда величайшую реликвию.

Плюнул на все приличия всех миров разом. Без всякого права,