Война Трёх ведьм - Рита Корвиц Страница 16

— Ты так хорошо меня знаешь. И да, ты прав. Я переживаю.

— О чём? — спрашивает Кэлвард.

Теофана молчит какое-то время, перебирает задумчиво пальцы, а затем вздыхает как-то особенно грустно.

— Я думала над тем, — начинает она, — а нужно ли всё это?

— Не понимаю, — хмурится Кэлвард.

Теофана прикусывает губа, встаёт, обходя Кэлварда, и подходит к статуе, заглядывая в серые невидящие глаза.

— В одной из заповедей говориться: люби того, кто близок, так же сильно как любишь себя самого. И я долго размышляла… Разве мы не можем быть равны? Ведь… чем мы от них отличаемся?

— Фана, что ты такое говоришь? — Кэлвард подходит к невесте, недоумённым взглядом пробегаясь по её лицу. — Ты хочешь, чтобы… гм, ведьмы и люди были равны? Равны в правах?

— Ну скажи мне, чем они отличаются от нас?! — вдруг вскрикивает Теофана, разворачиваясь к Кэлварду. — Они ведь, как и мы состоят из кожи и плоти! Дышат с нами одним воздухом! В их венах течёт та же кровь!

— Она не та же, Теофана! Она грязная, опороченная магией! У ведьм достаточно прав! Они живут на наших землях, служат в нашей армии. Мы дали им кров над головой и работу!

— Ты себя слышишь?! Твои ли это слова, Кэлвард? Или это речи твоего отца?!

Кэлвард вздрагивает от слов девушки. Несколько птиц улетают с обломков разрушенной стены, напуганные громкими криками.

— Почему мы не можем жить в мире? — уже тише продолжает Теофана. — Каждый день я только и слышу об очередных забастовках, протестах и сожжениях всё больших и больших количеств, ни в чём не повинных ведьм.

— Ты не можешь так смело утверждать, что они ни в чём не повинны. Если их приговорили к казни, значит они осмелились нарушить закон, — твёрдо произносит Кэлвард.

Теофана смотрит разочарованно. Молча качает головой и, обойдя принца, бросает напоследок, прежде чем выйти из полуразрушенной церкви:

— Я надеюсь, вы подумаете над моими словами, Ваше Высочество.

Кэлвард остаётся стоять среди прогнивших скамеек в тени разбитых витражей, сжимая кулаки, пока ветер разносит пыль под его ногами.

Глава 11. Ритуал

Воздух в комнате пропитался запахом сожжённых скруток шалфея и можжевельника. От дыма немного кружится голова. Диона держит матушку за руку, склонившись над её кроватью. Женщина глухо кашляет, с трудом открывая опухшие веки. Цинна сидит рядом, промакивая влажной тряпкой лицо матери.

— Мои вы хорошие, — Варга тяжело дышит. Улыбка выходит дрожащей. — Простите, что… не смогу быть с вами на Дне Оподания в этом году.

— Ну что ты, матушка, — качает головой Цинна. — Не беспокойтесь об этом, прошу вас. В вашем состоянии не стоит излишне переживать. Мы с Дионой уже в состоянии сами провести ритуал призыва.

Варга хмыкает.

— Ты права, доченька, — говорит она. — Вы у меня… уже такие взрослые. Я так… горжусь вами.

Женщина тяжело выдыхает, прикрывая глаза, и чуть морщится. Диона краем глаза замечает, как сестра прикусывает губу, стараясь сдержать слёзы. Опустив руку матери обратно на кровать, Диона помогает сестре подняться. Уже у самой двери до них доходит невнятное бормотание.

— Скоро… Скоро я увижусь с тобой, Келер. Подожди… подожди немного.

Варга шепчет то хмурясь, то улыбаясь. Сёстры кидают на матушку последний взгляд и выходят из комнаты. Когда дверь захлопывается, Цинна не сдерживается и всхлипывает. Диона заключает младшую в объятья, прижимая её голову к своей груди, и чувствуя, как от слёз намокает ткань платья. Цинна всхлипывает, поднимает зарёванное лицо и, встретившись с глазами сестры, завывает ещё сильнее.

— Успокойся, — говорит Диона. Ноющая от дыма лекарственных трав голова, начинает болеть ещё сильнее из-за плача Цинны. Диона хмурится, за подбородок поднимая лицо сестры.

— Ты такая бесчувственная! — вскрикивает Цинна, отпрянув от ведьмы.

— Я кому сказала успокоиться! Цинна! Подумай о том, что мама за дверью. Думаешь, ей приятно будет услышать твой плач?

Цинна перестаёт плакать, всхлипывает, утирает слёзы и сопли рукавом платья и качает головой. Диона кивает.

— Молодец. Пошли, нам надо подготовить вещи для похода.

Диона разворачивается и спускается по лестнице. Цинна тихо следует за ней. Комната сестёр маленькая, но уютная. Две кровати разделяет узкое окно во всю высоту стены, а у противоположной от двери стороны стоят книжный шкаф и комод. На полу, дорогой, когда-то подаренный Варге мужем, ковёр, украшенный замысловатыми узорами.

— Ты помнишь, что необходимо для проведения ритуала? — спрашивает Диона и смотрит на сестру в ожидании ответа.

— Свечи, ветви дуба и сосны, личный предмет того, с кем будут держать связь и…

Цинна хмурится, пытаясь вспомнить последнюю вещь, необходимую для ритуала. Диона улыбается и подсказывает.

— Васильковая вода.

— Да! Точно!

— И всё ли ты взяла? — спрашивает Диона.

Цинна уверенно кивает.

— Я взяла папин перстень, — говорит она, доставая украшение из внутреннего кармана сумки.

Почерневшее серебро удерживает большой красный камень. Цинна вертит перстень в руках, а затем шутливо примеряет и, растопырив пальцы, смотрит на украшение на своей руке.

— Красиво, да? — спрашивает девочка у сестры.

— Конечно. Давай быстрее, нам пора выходить, — хмыкая, отвечает Диона.

Закинув сумки на плечо, девушки выходят во двор. Орикс громко лает, весело виляя хвостом и прыгая вокруг Дионы и Цинны. Последняя треплет пса между ушами.

У калитки стоит красивый пятнистый конь. Он послушно дожидается пока сёстры заберутся ему на спину и под удар вожжей трогается с места.

* * *

Как и подсчитывала Диона, они добираются к храму ближе к закату. Городской стражник даже с пропускной грамотой Верховной Жрицы долго не хотел выпускать их из города.

С каждым годом выбираться до храма становилось всё труднее. Стража бдила, а ведьмы боялись быть сожжёнными на костре за пропаганду своего верования и потому отсиживались в домах, пропуская исконные ведьмовские праздники.

Храм находился практически у самой границы с Варесом и если прислушаться, можно было услышать журчание реки, что служила границей двух районов. Оранжевые лучи солнца золотистым огнём окрасили траву. У скрытого в тени деревьев святилища собралось с два десятка ведьм и ведьмагов. Диона печально вздыхает: ещё два года назад число участвовавших в праздновании было в три раза больше.

Отовсюду доносятся тихие разговоры и смех. Несколько ведьм кидают на сестёр заинтересованный взгляд. Диона понимает, что их приезд без матушки лишь подкрепит, итак начавшие ходить по городу слухи. Девушка стопорит лошадь и помогает Цинне спустится на землю. Они заходят в храм. Внутри светло, и тесно. Белый камень покрыт тонкой паутиной трещин. Пахнет сушёными цветами и поленьями, горящими в широкой чаше, что стоит прямо посреди главной залы храма. Диона проводит