Варварин свет - Яна Ветрова Страница 15

от сцены на пляже, и Варвара снова краснела и гнала видение, до сегодняшнего разговора с Никитой. Как трогательно он собрался её, попавшую в беду царевну, из рук злого Кощея вытаскивать! Наверное, стоило с ним поласковее говорить, глядишь, не стал бы только лишь из несогласия с ней рваться в бой. Уговорила бы! Ну, задним умом каждый умён…

— Нам кажется, что ты влюбилась, — сообщил Кышка, мотая всеми хвостами из стороны в сторону. — Зря. Любви нет.

— Тебя не спросила, — ответила Варвара. Вот уж с кем ласковой быть нельзя, так это с кикиморами. — И ни в кого я не влюбилась!

От реки раздался вой, и девушка выронила берестяные таблички из рук.

— Это что такое?! Волк? Откуда?

Кот-кикимор улёгся на бок и принялся невозмутимо вылизываться. Варвара метнулась в дом, вернулась с метлой — больше ничего устрашающего не нашлось.

Вой затих, а потом в круглых кустах туи что-то зашуршало, треснули ветки, оттуда с чириканьем вылетела стая воробьёв, а за ней, скуля, выбрался лохматый серо-чёрный пёс. Он бросился к Варваре, и та выставила вперёд метлу. Пёс затормозил, припал на передние лапы, поджал хвост и жалобно заскулил.

— Ты откуда тут взялся? — спросила осторожно Варвара. — Как ты реку перешёл? Ну, ну, не плач! За птицами, наверное, гнался?

Она опустила метлу, подошла к псу. Тот качал мордой из стороны в сторону и подскуливал, потом подошёл, ткнулся мордой девушке в ноги.

— Этого мне ещё не хватало! — вздохнула Варвара. — Кышка, ты видел, откуда он пришёл?

Она обернулась, но кота уже нигде не было. Пёс плакал ей в подол. Она легонько оттолкнула его, и он отодвинулся, поджал хвост и смотрел на девушку несчастными глазами.

— Ну, иди обратно! Домой! К речке пойдёшь, птичек увидишь. Чирик-чирик, кар-кар… — Варвара для убедительности помахала руками. — Это всегда так: видишь только птиц, летящих в ту сторону, в какую идёшь…

Пёс дрожал и скулил.

— И кому я это объясняю! Ладно, я тебя провожу. Пойдём к Любаве. Может, тебе дома плохо было? Тогда можешь у неё остаться, у неё животным хорошо живётся! Только на кроликов и уток обещай не охотиться.

* * *

— Нет! — выдохнула Варвара.

— Варя, я же с ними разговаривать могу. Это он!

Никита лежал на изумрудной траве, закрыв морду лапами, и всхлипывал, иногда подвывая.

— И что он говорит, ну?

— Пока просто плачет, — пожала плечами Любава.

Первая сестра в образе рыжеволосой девушки сидела на траве рядом с псом и покусывала большой палец, Варвара ходила туда-сюда, держась руками за голову. От заплетённых после сна косичек ни осталось и воспоминания. Она остановилась:

— Ты можешь сделать, чтобы я его понимала? Или чтобы он заговорил, как Кыша?

— Не-ет, — протянула Любава. — Кикиморы только выглядят, как животные. А Никита — настоящий волчок теперь.

— Пёс!

— Да ты посмотри, морда какая вытянутая, глаза в кучку… Просто цвет странный. Мне кажется, это какая-то смесь, — задумалась Любава.

Никита вытянул морду вверх и завыл от безысходности.

— Тихо, тихо! — сказала Любава, протянула было руку, чтобы погладить его, но побоялась обидеть царского сына и не стала. — Чтобы ты понимала его — можно, но я точный рецепт не помню, найти надо. И у меня нет этой травки речной, знаешь, которую если лягушка съест, может пару слов проквакать на человеческом?

— Спирулина? — наугад спросила Варвара.

— Да ну тебя! Пупырчатка это, вспомнила. Можешь достать?

— Конечно! — ответила Варвара. — Мне всё равно к Аннушке надо. Но послушай, Любава, это займёт много времени, мне ещё оплату ей достать надо. Может, попросим Марью его расколдовать? Она же не знала, что это мой друг…

Никита встал на все лапы и гавкнул, привлекая к себе внимание, и зарычал.

— Он говорит, это не женщина заколдовала, — нахмурилась Любава. — Но женщина там была… Взрослая, светловолосая, красивая, как зимний закат.

Никита покружился вокруг своей оси, что-то заворчал.

— Это он всё говорит? — не поверила Варвара.

— Я тебе зелье сделаю, поймёшь, — отмахнулась Любава. — Это не только звуки, но и мысли, взгляды, интонация… Слушай! Говорит, с женщиной был мужчина. В постели. Она ему спину разминала. Не молодой, не старый, весь шрамах, цепью и ремнями перевязанный. Вот он его и заколдовал.

— Не может быть! — ахнула Варвара и опустилась на траву рядом с псом. — Я виновата! Надо было тебя задержать и отговорить, Никитушка! Любава, может, Марью позовём? Втроём решим, что делать!

Никита зарычал опять.

— Он говорит, она смеялась над ним. Кощей что-то ему злое сказал — он не помнит, а женщина повелела Кощею расправится с Никитой… Но это точно неправда, — перебила сама себя девушка. — Ты, наверное, перепутал. Она ему повелеть ничего не могла. На ухо ему шепнула? Ну вот! Ты уверен, что это не она тебя заколдовала?

Пёс гавкнул. Любава покачала головой и объяснила Варваре:

— Всё твердит, что Кощей его зачаровал. Как именно и что говорил при этом — не помнит.

— Кощей в этот раз уставший был, Любавушка, мог в сердцах…

— Да в каких сердцах, Варя! Нет у него никакого сердца!

Варвара несогласно поджала губы и встала.

— Но он всё равно был сердитый, ты же заметила. Сказал, что война скоро будет…

— Ладно, сестричка, давай сначала сварим тебе зелье, а Марью позовём, когда Кощей уйдёт. Тише едешь — дальше будешь.

— Хорошо, — вздохнула Варвара. — Запиши мне это название, пупырник, как его там…

— Пупырчатка двуслойная крапчатая, — поправила Любава.

— Да, это! Я пойду к Аннушке.

— А с ним что будем делать? — спросила первая сестра, указывая на серо-чёрного то ли пса, то ли волка.

— Может, у тебя побудет?

Любава тоже встала и сердито ответила:

— Подумай! Кощей за Вихрем придёт! Может через неделю, а может, сегодня ночью. Думаешь, он Никиту не учует? Даже я издалека почуяла! Думаешь, обрадуется, что мы тут бывшего богатыря приютили? Которого он лично превратил и прогнал?

— Ты права, — вздохнула Варвара. — Возьму его с собой.

Глава 7

Всю дорогу до дома Никита плёлся за Варварой, опустив нос. Единственным преимуществом собачьего тела было то, что молочная река пропускала без давления, гул почти не ощущался, а чёрных линий он вообще не увидел. Словно сквозь туман прошёл. Да и Варваре, похоже, было так же легко.

А вот остальное… Пахло всё, как будто специально лезло в нос! Никита чуял зайца до того, как увидит, ощущал аромат трав там, где проходила Любава. А цвет! Рыжие волосы первой кощеевой сестры казались жёлто-зелёными, да и кожа приобрела в собачьих глазах зеленоватый оттенок. Весь окружающий мир