Магическое фотоателье попаданки - Юки Страница 14

— А как делают маги? — спросила Лия, заинтересованно глядя на мой стекляшку.

— Я не знаю. Мне Зериус что-то бормотал про «временную проекцию», но это все эфемерно, не фиксируется. Только висит в воздухе.

— Ну… я могу попробовать. У меня есть слабая магия света. Хочешь покажу?

— Конечно хочу.

Лия сосредоточилась. Над ее ладонью вспыхнул небольшой, теплый светящийся шарик — не яркий, но стабильный. Он дрожал в воздухе, как светлячок.

— Мы в академии на ярмарке видели, как настоящие маги делают снимки. Один создает вспышку, другой управляет проекцией, а третий — фиксирует. Говорят, нужна синхронность. А еще — якорь. Как будто цепляешь изображение за магическую точку.

Я замерла. Синхронность. Якорь. Управление проекцией. Вот же оно! Это и было решением. Не пытаться стабилизировать свет как химик — а как маг. Нужно не просто поймать изображение, а зафиксировать его в нужной точке при помощи маны.

— Лия, ты гений! Серьезно. Я два дня ковыряюсь в формулах, а ты за одну минуту подвела меня к ответу.

Девушка покраснела.

— Да ладно тебе. Я просто повторила, что слышала. У меня самой дар-то совсем слабый. Свет, да немного тепла. Не серьезно. Таких в академию не берут.

— Почему? Ты же можешь развивать его.

Она слабо улыбнулась.

— Обучение — только платное. Или по протекции. А мы — простые торговцы. Папа говорит, магия — это хорошо, но поесть важнее. И лавка тоже.

— Все равно несправедливо. У тебя есть талант, и он просто лежит в тебе, потому что не хватает денег.

Лия пожала плечами.

— У нас здесь так. Если ты не из старого рода или не родился под счастливой звездой — тебя никто не ждет. Простолюдинам вообще лучше держаться тише воды. Особенно если рядом аристократы. Перешел дорогу не тому — и пропал.

Мы молчали. Потом я поставила чайник.

— Будешь чай? У меня есть… странное печенье, которое Зериус назвал «смола в крошке», но оно вкусное.

— Конечно.

Мы пили чай, болтали обо всем: о рынке, где одна старушка продает зелья, не глядя на состав; о баронессе, которая требует магические духи с эффектом гипноза; о том, как тяжело живется тем, кто не умеет защищаться.

И я вдруг почувствовала, что теперь не одна в этом мире.

У меня уже есть наставник, пусть и ворчливый, но хороший, и по-своему обо мне заботится. А теперь у меня есть подруга. Настоящая, честная, умная и добрая. И она помогла мне больше, чем все книги в библиотеке Зериуса.

Когда Лия ушла, я взяла чистый лист и записала все:

«Магическая проекция. Синхронизация света. Якорь фиксации. Линза как канал. Магия как триггер. Бумага — как приемник».

Новая схема фотокамеры была готова — в голове. Осталось собрать. А потом — проверить.

Глава 20

Когда у тебя почти получилось, а потом снова не вышло — это не просто обидно. Это бесит.

Пятый лист фотобумаги ушел в мусор. Свет мигнул, линза загорелась, вспышка была — но ничего не осталось. Ни проекции, ни изображения. Просто чистая бумага с легким запахом озона. И все.

Я сжала кулаки, отбросила испорченный лист и встала. В груди закипало. Злилась на себя, на линзу, на ману, на магию, на этот мир, на все сразу. А в голове только одна мысль:

— Почему не работает⁈

Я взяла зачарованную линзу, которую вытачивала весь вечер. Уперлась взглядом. Внутри все дрожало от ярости.

— Работай, — прошипела я, сжав стекло в руках.

И вдруг почувствовала. Магия, та самая, капризная, непослушная — наконец откликнулась. Мгновенно, как будто вдохнула мой гнев. Линза вспыхнула, на ее поверхности появились тонкие линии — как паутинка. Внутри появился ровный, мягкий свет.

Я не знала, что делаю. Просто знала, что хочу, чтобы она видела, чтобы фиксировала, чтобы сохраняла. И этого было бы достаточно.

Линза изменилась.

Я поднесла ее к бумаге, напитала ее маной — и силуэт стеллажа высветился прямо на листе. Я перевернула линзу — свет исчез. Напитала снова — изображение снова появилось.

Она работала.

Теперь все, что было нужно — это бумага с реагентом, линза и подпитка маной. А это значит, что любой маг сможет фотографировать. А если встроить манонакопитель — то и обычный человек. Просто направь, активируй — и снимок у тебя в кармане.

Я сидела на полу, глядя на линзу в руке, и дрожала — не от страха. От восторга. Я сделала это!

А потом пришла паника.

— Как? Как я это сделала? Я даже формулу не записала. Не знаю, что вложила. Не знаю, можно ли повторить.

С этим я и побежала к Зериусу.

Он стоял у котла, что-то помешивал, но когда я протянула ему линзу, молча взял и сразу начал рассматривать.

— Прозрачная основа, глиф… нестабильный, но рабочий… ага, и вот тут у тебя якорь. Сам сгенерировался? Или ты сделала вручную?

— Я просто… злилась. Очень сильно. И хотела, чтобы она работала. И она сработала.

Он хмыкнул.

— Так и случаются большинство прорывов в магии. Через злость и отчаяние.

Я смотрела, как он вращает линзу между пальцами, прищурившись.

— Ты понимаешь, как? — спросила я.

Он кивнул.

— Вполне. Простая схема преобразования проекции через глиф фиксации и визуального импульса. Ты наложила ману не напрямую, а через интуитивную привязку к объекту. Нестабильно, но повторяемо. Если расписать формулу — любой средний маг сможет это воспроизвести. А с накопителем — и вовсе любой человек.

Я замерла.

— То есть… это можно массово использовать? Это… реально?

— Более чем. Это революция, девочка. Живопись, фиксация, следствие, учет, реклама — ты даже не представляешь, сколько сфер ты только что открыла.

Он посмотрел на меня, приподняв бровь.

— Ну? Гордишься собой?

— Безумно. Но я все еще не понимаю, как это сработало на первом этапе.

— Не переживай. Теперь я понимаю. А значит — мы сможем это довести до ума. Я помогу тебе. Но…

Он протянул мне список на половину листа, на котором было написано:

' Сердечная кровь воркуна, эссенция меди, яйца, чистая слюда'

— Это что? — спросила я.

— Это мой проект. Философский камень, — недовольно нахмурился старик. — Ты — мой подмастерье, если не забыла. Я тебе помогу в фотографиях, ты мне в алхимии.

Я рассмеялась.

— Ладно. По рукам. Только меня дождись, пока я добываю все, что в списке.

— Ты тоже не перепутай ничего. А то потом опять подвал отмывать.

Мы переглянулись и рассмеялись.

Теперь мы были настоящими соратниками. Он — алхимик-отшельник, я — пришелица