Кровавая дань - Вела Рот Страница 14

Она вытащила лезвие, его крик боли звенел в ее ушах. Швырнув кинжал прочь, она прижала платье к ране. Его кровь пропитала золотую и белую ткань.

Она прижала горло к его рту.

— Пей!

Его клыки выдвинулись, и он вонзил их в ее шею с дикой силой. Она сжала кулак на его ране, тяжело дыша, пока он высасывал из нее кровь. Он застонал, и она почувствовала, как его магия снова тянется к ее разуму.

— Да, — сказала она. — Я здесь. Ты не один.

Его сила сплелась с ее, ее — с его. В тот момент она почувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо к любому живому существу. И она теряла его.

Его кровь просочилась через платье на ее руку. Ее слезы упали на его грудь. Она отдала бы все, чтобы вернуться назад и изменить хотя бы одно свое решение.

Она держала его голову, боясь момента, когда его укус ослабнет и он ускользнет.

Она будет держать его так долго, как сможет.

Глава 6

Исповедь во Грехе

I

Внезапно Нора почувствовала, как пальцы Дэва сжали ее за шею. Другой рукой он сбросил ее одежду и прижал ее окровавленную ладонь к своему сердцу.

Рана затянулась. Она не понимала, почему или как. Она знала только, что ее кровь исцеляла его.

— Да, — крикнула она, — бери все, что тебе нужно.

В мгновение ока он перевернул ее на спину, и его вес обрушился на нее. Она сжала его бедрами и провела рукой по его телу, ощущая новую жизнь в нем. Ее собственное тело пульсировало от осознания каждого их соприкосновения, будто она тоже возвращалась к жизни.

Он провел ее рукой по влажным плоскостям его живота к передней части брюк. Она почувствовала шелк ткани и запретную твердость под ней. Вместе они избавили его от последнего барьера одежды между ними. Наставления матрон Ордена бежали из ее мыслей. Ее мысли наполнились словами, которые она не должна была знать, и поступками, которые она не должна была представлять.

Она поддалась желанию исследовать его член. Он обхватил ее руку вокруг его ствола и направлял ее движения вверх и вниз. Очарованная, она изучала его форму и текстуру. Его челюсть сжалась, углубляя укус, и они застонали вместе.

Но его клыки ослабили хватку на ее шее, ее бедра дернулись от ощущения. Он почтительно облизал раны на ее горле, пока они не зажили, превратившись в новую кожу. Она выгнулась под ним, чувствуя пустоту, но он удержал ее и поднял голову.

— Нора. Ты действительно предлагаешь мне все?

— Если ты примешь меня.

— Я приму тебя всеми способами, которые ты можешь представить, при одном условии.

— Назови свою цену.

— Ты не почувствуешь ни капли стыда за то, что мы делаем друг с другом в этой постели сегодня ночью.

Чувство вины вытекало из нее с каждым его укусом, оставляя после себя этот дикий прилив в ее венах.

— Ты можешь касаться меня где угодно. При одном условии.

Его язык скользнул по его запачканным губам, чтобы еще раз ощутить вкус ее крови.

— Где угодно?

— Нет запретных мест.

— Я согласен на любые твои условия.

— Я не хочу благопристойного соития, — потребовала она. — Не ложись со мной, как примерный супруг. Овладей мной, как еретик.

Он провел рукой по ее бедру, над следами, оставленными ножнами на ее коже, и сжал.

Она выдержала его пылающий взгляд, позволяя жару в его глазах опалить себя. Его магия проникла глубже в ее сознание — темный, будоражащий трепет.

Он набросился на нее со стремительностью и грацией Гесперина. За одно сердцебиение его твердая длина оказалась внутри нее. Она резко вдохнула, хрипло задыхаясь, пригвожденная к ложу его членом, ее нутро покорно обтягивало его.

— Больно? — прошептал он.

— Нет… — ее голос перешел в стон. — Слишком хорошо…

Он выскользнул с ослепительной скоростью, оставив ее мокрой и потрясенной. И затем снова вошел в нее, вгоняя себя с силой бессмертного.

В родовой постели поколений святых рыцарей Нора лежала, пронзенная под Гесперином, и раздвинула ноги шире.

Дэв поцеловал ее, шокируя своей нежностью.

— Мне нравится твой щедрый рот. — Он откинул ее волосы от лица. — Мне нравится, какие у тебя дикие кудри. — Прогнув спину, он сменил угол, и новое наслаждение пронзило ее. Его теплый дыхание омыло ее грудь. — И Богиня, мне нравится, какие у тебя пышные груди.

Он сомкнул рот над ее соском и начал сосать. Вцепившись в его плечи, она извивалась под его непоколебимыми бедрами. Он обработал ее груди ртом, сначала одну, затем другую, пока она не оказалась на грани оргазма, умоляя его.

Но затем он отстранился. Он повернул голову. Когда он поцеловал шрам, который Санкти оставил на ее плече, она замерла под ним.

Он подождал мгновение, затем лизнул порез на ее руке.

— Больно?

Она с трудом сглотнула.

— Сейчас нет.

Он лакал медленно сочащуюся рану. Она чувствовала сладкую тьму магии Гесперина, проникающую в нее, гасящую жгучий свет. Слезы скатились по ее щекам.

Когда под его языком осталась только неповрежденная кожа, он поднял голову и вновь поймал ее взгляд. Он начал двигаться внутри нее, его мощный ритм стирал ее мысли в туман. Она уперлась ногами в кровать, нуждаясь в опоре. Нуждаясь в движении. Она приподнимала бедра навстречу его толчкам.

— Мне нравится, какая ты жадная, — сказал он.

Быстрее, сильнее, он вгонял себя в нее. Она подбадривала его бессловесными стонами.

— Мне нравятся звуки, которые ты издаешь, — прошипел он.

Она вскрикнула, наполовину зарычав, когда ее сердцевина сжалась вокруг его ствола. Его клыки вонзились в ее горло снова, выпуская ее кровь. Она извивалась под его укусом, выжимая долгие годы голода на его члене. Она почувствовала, как он содрогнулся вместе с ней и пульсировал внутри нее.

Наконец она откинулась назад, его клыки все еще в ее горле, зная, что он излил бесплодное семя Гесперина в нее. Она была полностью развращена, и это ощущалось лучше, чем все, что она могла представить. Она издала дикий смешок.

Он приблизил рот к ее уху.

— Ты хочешь еще, да?

— Я так голодна, Дэв.

К предрассветным часам она лежала, прижавшись к нему, наконец слишком измотанная, чтобы двигаться. Глубочайшее спокойствие, которое она когда-либо знала, разлилось по ее расслабленным конечностям. Но передышка тела была недостаточной, чтобы удержать мысли в узде.

Она произнесла слова, которые должна была сказать.

— Мне очень жаль Рахима.

— Мне очень жаль твоих