Танец с Принцем Фейри - Элис Кова Страница 14

Мне не терпится занять свое место. Я устраиваюсь, двигаясь, пока мне не становится удобно. Затем я хватаюсь за подлокотники и откидываюсь назад в кресле, прижимаясь черепом к коже. Даже если лорд испугает меня, я не буду смотреть. Я хочу, чтобы эта встреча прошла гладко. Я не осознавала, насколько сильно нуждалась в искренней связи в своем новом доме до этого момента. Возможно, я не хочу любви от этого человека... но дружба, общая цель или понимание, думаю, мне бы не помешали. Даже в худшие моменты в поместье у меня была Лаура.

О, милая Лаура. Я ежедневно интересуюсь, как она поживает.

— Ты просила меня о встрече? — Этот скрипучий голос вырывает меня из моих мыслей. Интересно, знает ли он, что, каким бы отвратительным он себя ни представлял, с таким голосом он мог бы выбрать любого мужчину или женщину?

— Да. Я подумала, что мы могли бы выпить вместе. — Я поднимаю свой бокал, отставляя его в сторону, чтобы он мог видеть. Я слышу шорох его приближающихся шагов. Без предупреждения его бокал мягко стукается о мой. Он близко; если бы я повернула голову, то могла бы его увидеть. Но я не поворачиваю. Огонь снова тлеет так низко, что в окне я могу различить лишь его высокую тень. — За что мы будем пить?

— Как насчет того, что мне удалось сохранить тебе жизнь так долго? — Он мрачно усмехается.

Я тоже смеюсь.

— Я не настолько безрассудна.

— Но я знаю, что это так. — Стул позади меня сдвигается, когда он устраивается на нем.

— О?

— Особенно в молодые годы. — В его бокале звенит лед, когда он делает глоток. — Я был причиной многих головных болей Орена, когда он ухаживал за мной.

— Орен был с Вами долгое время?

— Да, он ухаживал за мной с самого детства.

— Вы знали своих родителей? — спрашиваю я мягко, прекрасно понимая, насколько сложной может быть эта тема.

— Да.

— Как давно они умерли? — Я смотрю на жидкость лимонного цвета в своем стакане.

— Почему ты думаешь, что они умерли?

— Я слышу это в Вашем голосе. Есть определенный тон, который появляется у людей, когда они теряют любимого человека. Эта потеря оставляет пустоту, которая дает всему глухой звук, когда они упоминаются. — Я делаю глоток, пытаясь смыть этот звук с моего собственного голоса. — О, это очень вкусно. И сладкий, как мед.

— Это медовуха. Не самая лучшая из имеющихся у меня бутылок, но уж точно не самая худшая.

Я слабо улыбаюсь при мысли, что он выбрал бутылку специально для этой встречи из какого-то пыльного чулана.

— Кого ты потеряла? — спрашивает он. Моя улыбка исчезает.

— Обоих, — говорю я. — Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой. Отец сказал, что она не была создана для этого мира, что она была слишком хороша для него. Но ему повезло, что она хотя бы оставила меня для него.

— А твой отец?

— Он руководит — руководил — торговой компанией, как Вы знаете... — Я прервалась. Его смерть более свежая. Я пыталась засунуть ее подальше, в ту же коробку, которую занимает потеря моей матери, но это не одно и то же. Я жила с отцом. Мать — это лишь блеклые воспоминания и эмоции, запечатленные в моей душе.

Лорд Фенвуд проявляет терпение, позволяя мне погрузиться в свои мысли на несколько минут.

— Джойс, его жена, потребовала, чтобы он начал более активно заниматься бизнесом и чаще бывал на торговых кораблях. Он уезжал так часто, что неделями мне приходилось бороться, чтобы вспомнить черты его лица. Потом... корабль, на котором он был, затонул. Никто не нашел тел, так что на какое-то время появилась надежда. Но прошло уже столько времени...

— Я глубоко сожалею. — Он серьезно. Ни в одном из наших разговоров я не почувствовала запах лжи в его дыхании. Меня поражает, что все, что мне говорили в этом доме, было правдиво, как дождь.

— Я пережила.

— Как и все мы.

Несмотря на то, что мы сидим спина к спине, я представляю, как он выглядит позади меня. Откидывается ли он назад в своем кресле, как я откидываюсь назад в своем? Если бы вы посмотрели на нас сбоку, могло бы показаться, что мы пытаемся опереться друг на друга, отчаянно ища поддержки? Изолированные в мире, где мы были отрезаны от тех, кто должен любить нас больше всего?

— Орен сказал мне, что ты расстроена. Сегодня годовщина смерти одного из них?

Я качаю головой. Понимая, что он меня не видит, я говорю:

— Нет, мама умерла в начале осени, а отец — летом.

Произнеся это вслух, я понимаю, как близка первая годовщина его смерти и как сильно изменилась моя жизнь за год. Я должна быть более грустной, я думаю. Но я испытывала некоторые эмоции так сильно, что, кажется, они сгорели, оставив после себя лишь обугленные края моего сердца.

— И «смятение», наверное, слишком экстремальное слово, — заставляю я себя продолжать. — Полагаю, мне нужно что-то делать, какая-то цель здесь.

— Тебе не нужно ничего делать, просто понежиться в роскоши, которую я могу тебе предоставить.

— В том-то и дело, что я не создана для безделья и роскоши.

— Ты старшая дочь лорда-торговца. — Он усмехается. — Орен рассказал мне о вашем поместье. Я знаю, к какой роскоши ты привыкла.

— Вы все еще ничего не знаете обо мне, — без нужды напоминаю я ему с легким укором. — И если Орен считает наше поместье роскошным, то вам стоит попросить его проверить свое зрение. — Его молчание побуждает меня продолжить. — Поместье держалось на гвоздях, штукатурке и молитвах. Я должна знать, я была ответственна за то, чтобы держать его в вертикальном положении.

— Ты?

— Я знаю, что так не выгляжу, но на самом деле я довольно рукастая, если можно так выразиться; я могу выполнять самые разные работы по обслуживанию и уходу. Ни одни из них не являются исключительно качественным, я вынуждена признать. Но достаточно хорошо. Я не могу приготовить Вам пир, но могу сделать так, чтобы еда была вкусной и Вы не голодали. Я не могу построить Вам дом или объяснить тонкости архитектуры,