Право на выбор (СИ) - Джулия Рут Страница 12

Только кажется.

Капитан не шевелится и ничего не говорит. От стыда и неловкости мне хочется свернуться клубком. Ну и зачем я подошла?.. Ему не нужна моя благодарность. И я сама… тоже…

Шаг назад, еще один и еще. Я поворачиваюсь спиной, потому что еще чуть-чуть — и начнется истерика. Надо двигаться, надо идти… надо уходить отсюда, пока я не начала терять куски прямо на ходу.

Я возвращаюсь к миртош, те машут планшетом. “Пора отправляться”. И правда. Я оборачиваюсь к Шерше и неловко улыбаюсь ей.

— Спасибо, что заботилась обо мне.

Та издает какой-то странный звук и вдруг прижимается ко мне, обхватив лапками.

— Береги себя, — бурчит она в живот.

— Угу. И ты себя.

Один из миртош осторожно тянет ко мне полупрозрачную конечность, я чувствую прохладное касание, будто бы желе. Шевелятся усики на вытянутой голове. Спина горит, но на этот раз я уже не оглядываюсь.

— Да, иду. Извините за задержку.

* * *

Маршаллех.

Когда-то давно, в прошлой жизни, они с другом поспорили — кто дольше выстоит на пике Рох’адур в полуденный зной, когда жар даже скалы сделает мягкими. Они стояли там с вытянутыми вверх руками до самого вечера, так и не определив победителя — разом свалившись с пика, едва последний луч Шерхентас скрылся за горизонтом. Тогда ему казалось, что нет большего испытания в жизни — испытания пламенем небес…

Стоя на платформе 404, Маршаллех смотрит, как его Шер-аланах уходит на корабль миртош, и не шевелится. Уходят с платформы деловитые вархи, обсуждая свои бесконечные бумажные вопросы, чуть погодя, уходит и понурая рахшаса. Она привязалась к девушке — и скорее всего, к следующему набору её уже не допустят: привязка мешает им подстраиваться. Все уходят с платформы.

Пора и ему… тоже…

Маршаллех не шевелится, глядя, как неповоротливый корабль миртош медленно отсоединяется, поднимается выше… перестраивается на новый курс… сейчас ей, наверное, объясняют технику безопасности и показывают каюту… куда выходят смотровые этой каюты? Он мог бы… еще раз… еще хотя бы раз, пусть издалека, мельком…

Корабль приглушает двигатели, чтобы перейти в другой режим, когда ослепительная вспышка вонзается в него слева… мгновение не происходит вообще ничего, даже время в этот миг не происходит, все замирает, словно собирается в одну точку… и треть корабля просто исчезает в никуда, а оставшаяся…

А оставшаяся разлетается вдребезги.

2-0

Я прихожу в себя от звона. Чудовищный звон вонзается в череп сотней дребезжащих иголок, и все содержимое превращает в болтушку. Все тело мое похоже на студень, залитый в форму; я не чувствую ноги, я не чувствую руки и спину, как будто кости не просто переломали — вырвали из меня, оставив гулкую пустоту там, где должна быть боль… А надо мной…

Твою мать.

Зеленое, вытянутое, тёмные провалы вместо глаз, крохотный рот… из него на грани различимого доносится какой-то тоненький звук… существо держит в руках что-то вроде указки… я не могу ни поднять голову, ни повернуть её, я не знаю даже где черт возьми моя голова, чтобы ею ворочать… Существо тянется своей указкой туда, где должны быть ноги, и спустя мгновение я слышу запах паленой кожи.

Слышу запах — а боли не чувствую.

Ужас застилает глаза, тошнота скользким шаром разбухает в горле. Где я кто они помогите кто-нибудь… в поле зрения попадает еще один зеленый с указкой, запах паленого усиливается, они же сейчас мне ноги отрежут… если еще не…

Доносится какой-то писк, зеленые отворачиваются… запах меняется, становится словно бы спиртовым… что происходит… что они делают?.. господи… кто-нибудь…

Зеленое снова перед глазами, что-то к ним прижимает — и я проваливаюсь в темноту.

* * *

В следующий раз я прихожу в себя уже от холода и ноющей боли. Кажется, так чувствует себя мясо после мясорубки — если мясо может чувствовать. Я еще могу, но мало чем отличаюсь от мяса. В носоглотке пересохло так, что язык прилип к нёбу. Я лежу на полу в холодной синеватой камере, рядом — застывший силуэт. Оно… живое еще? И если да — хорошо это для меня или плохо?..

С трудом я поворачиваю голову — тело по-прежнему не слушается, и все ощущения в нем приглушены. Я лежу абсолютно голая, но наличие одежды беспокоит в последнюю очередь — главное, что руки-ноги на месте.

Надолго ли?

Я вспоминаю указку в руках у зеленого, полное отсутствие человечности в глазах у него же, и вся становлюсь холодная и липкая. Где я? Вряд ли это корабль миртош, я помню, как задрожал под ногами пол, как раздался хлопок — и все погрузилось в темноту. Кажется, на корабль напали — остались ли живы эти добродушные слизни? Ааа… господи… нашла о чем волноваться…

Глаза понемногу привыкают к свету, и мне удается разглядеть существо рядом с собой. Маленькое, как рахшаса, только лысое… кожа чуть мерцает, над глазами — две впадинки… Существо словно бы чувствует мой взгляд и поворачивает голову.

— Чего уставилась? — звенит в ушах раздраженный, явно женский голос.

Это… оно говорит?

— Ты что, немая?

— …

— Или просто тупая?

— … я тебя понимаю…

— Поздравляю. Чего пялишься?

— Извини, я просто…

— Просто тупая. Откуда взялась вообще?

— Со станции?..

— С какой, …, станции?!

Она злится… а я даже руки поднять не могу… если решит ударить…

— Не совсем со станции, меня на корабле забирали со станции на Миртос, и на корабль напали, больше ничего не помню, — отвечаю как могу торопливо.

— И какого скрамза ты летела к этим слизням?

— Меня к ним распределили…

— Распре…что? Так ты из этих? Переселенка-беженка?

Переселенка-беженка… лучше и не скажешь, наверное…

— Да… вроде того…

Существо долго молчит, а потом словно нехотя произносит:

— Тогда извини. Меня зовут Рихта.

— Таня. А как мы вообще друг друга…

— Ретрансляторы. Наверняка их сунули в эти твои отростки, уродство-то какое, мать моя первородная…

Я вспоминаю Сершель и капсулы, которые она мне протянула. Я ведь так и не вытащила их…

— А тех… тех я не понимала…

— Слабенькие значит твои. Не ловят их частоту. Проклятые шерхи… — Рихта яростно ударяет в стену, я вся подбираюсь в ожидании грохота… но слышу только низкий, быстро затихающий гул. Это что за камера такая?…

— Глушилка. Чтобы наши вопли не отвлекали этих ублюдков от их экспериментов…

Холодный пот пересчитывает позвонки липкими пальцами. Эксперименты? То