Монстр под алыми парусами - Яся Белая Страница 11

Девушка снова вывернулась и ударила по дерзкой руке. Грэй лишь усмехнулся: с таким же успехом она могла бы колотить камень. – Знаете, – продолжил он, с удовольствием наблюдая, как девушка то краснеет, то бледнеет от его слов, – я всего несколько часов в Каперне, но и мне уже известно, что вы опытная рыбачка. Запрудили всю здешнюю акваторию своими сетями, все ловите принцев на сказочных кораблях… Ловись-ловись, принц, большой да маленький, хотя мне и самый завалящий сойдет, лишь бы красное любил… – Он постарался спародировать нежный голосок девушки, у него неплохо получилось. Но яд, которым сочились его слова, возымел действие – в глазах смотрительницы маяка задрожали слезы.

– Да кто вы такой, – в сердцах сказала она, сжимая маленькие кулаки, – чтобы являться в мой дом, хватать меня, говорить мне все эти гадкие вещи?!

Ее буквально трясло от гнева, и Грэй наслаждался полученным эффектом – то была его маленькая месть за несбыточные и горькие мечты, которые поселила в нем эта девушка одним звуком своего удивительного имени. Да, отыгрываться на ней малодушно, но Грэю сейчас было не до высоких душевных порывов, потому что в голове был туман, сердце колотилось, а глаза застила черная тина злости. Любому матросу, забреди он на маяк, тут были бы рады. Предлагали бы чай на травах с медом и яблоками, усаживали бы к огню, хлопотали вокруг и кутали в плед. Но появился он – и что же? Радушная хозяйка на глазах превращается в злобную фурию. И ей, такой великодушной, уже все равно, что он, возможно, голоден, замерз и устал.

Поэтому, собрав всю свою язвительность, Грэй произнес, картинно раскланявшись:

– Ах да, я забыл представиться. Артур Грэй, капитан галиота «Секрет», того самого, что пришвартовался в Бухте Острого мыса…

– Нет! – почти испуганно прошептала девушка, шарахаясь от него, как от чумного. – Вы не можете быть Грэем с «Секрета»! Это очередная ваша злая шутка.

Он самодовольно ухмыльнулся и полез в карман, извлекая оттуда гербовую бумагу:

– Разве я похож на шутника? – спросил, протягивая ей документ. – Но, если не верите, убедитесь сами. При условии, что вы, конечно, умеете читать.

Девушка рассерженно фыркнула, выхватила у него свиток и, поднеся его к свече, забегала глазами по строчкам. По мере чтения личико ее грустнело, в конце она и вовсе выронила дорожный паспорт Грэя, рухнула на колени и горько заплакала.

Он запаниковал, куда девались злость и бравада. Ему вовсе не хотелось, чтобы она отреагировала вот так, чтобы в мгновение ока превратилась из гордой обиженной красавицы в сломанную безвольную куклу…

Это вовсе не доставляло удовольствия. Но самое паршивое было в том, что Грэй не знал, как утешить ее.

Он никогда прежде не видел такую глубокую печаль и такую сильную боль, как те, что исказили сейчас прелестное лицо юной смотрительницы маяка.

Он опустился рядом, протянул было руку, чтобы… тронуть за плечо? Обнять? Но тут же отдернул. Он только что разрушил ее мечту, может быть, отнял сам смысл жизни, потушил огонь, которым полнилось ее сердце, что он способен предложить ей взамен?

Только неприглядную правду.

– Ну извините, – сказал он, чуть умерив язвительность, – что оказался не тем Грэем, что…

Он осекся на полуслове, потому что к горлу приставили нож:

– Мерзавец! – проговорил кто-то у него за спиной. – Как ты смеешь обижать мою девочку, мою Ассоль, мою…

Дальше Грэй действовал на рефлексах, когда натренированный годами организм срабатывает прежде, чем приходит осознание того, что именно делаешь. Разоружить пьяного старика, вывернуть ему руку, впечатать в пол оказалось делом пары секунд и нескольких несложных приемов. Лишь когда его ладони сомкнулись на шее старика, а пальцы удлинились, превращаясь в черные щупальца и поднимая того, хрипящего и дергающегося, вверх, за спиной раздался душераздирающий крик:

– Отец! Не-е-е-ет!

Грэй пришел в себя и понял, что натворил. Нападавший перестал биться, и лицо его теперь наливалось мертвенной синевой. Тогда Грэй отпустил смотрителя маяка, и тот кулем шлепнулся на пол, а сам же Грэй метнулся к двери, где прижался пылающим лбом к косяку, чтобы хоть как-то унять пожар, взметнувшийся в душе.

Ассоль со слезами и воплем бросилась к отцу, упала рядом с его телом на колени как подкошенная, а потом стала осыпать поцелуями его лицо.

– Папа! Папочка! – в отчаянии скулила девушка.

Вскочила, набрала воды, плеснула на старика, должно быть, стараясь привести в чувство. Потом приложила ухо к груди смотрителя и, наверное, уловив стук сердца, слегка успокоилась. Но продолжала плакать, по-прежнему горячо целуя отца. Иногда она бросала в Грэя злобно:

– Вы… вы чудовище… вы… вы… гад… Что вы с ним сделали?

Похоже, в ее чистой головке, забитой красивыми сказками, не было места для злых и нехороших слов. Поэтому, осекаясь, она продолжала рыдать, и каждый ее всхлип действовал на Грэя как удар хлыста.

Еще немного, и он сам растает, растечется, раскиснет, а этого никак нельзя допускать. Поэтому Грэй прекратил бодаться с косяком, резко обернулся и зло проговорил:

– Все, хватит, иначе вы затопите своими слезами всю Каперну.

Девушка всхлипнула еще раз, подняла голову и бросила на него испепеляющий взгляд, полный ненависти и презрения.

Грэй между тем продолжал с напускным цинизмом:

– Как видите, ваш горе-папаша не умер. Он поспит немного, пока я со своей миссией буду находиться здесь. Для его же блага. А то неизвестно, что и где может ляпнуть по пьяни. Если вы будете послушной и сделаете все, как я скажу, то и вовсе приведу его в чувство пораньше. А станете упрямиться, родителю придется отдыхать подольше. Ну что, какие ваши действия?

Накрыв старика пледом прямо на полу, поскольку поднять и уложить его на постель просто не могла, хрупкая Ассоль шумно перевела дыхание, поднялась и, все еще гневно глядя на Грэя, холодно проговорила:

– Уходите и не смейте здесь больше появляться.

– О, – ехидно протянул он, – я смотрю, вам уже намного лучше, раз появился приказной тон и командирские нотки. Но осмелюсь вас разочаровать уже в какой раз за сегодняшний вечер, моя нереида, распоряжаюсь здесь я, и уступать штурвал вам не собираюсь. Поэтому уйду лишь после того, как вы выслушаете мои требования и пообещаете выполнить все в точности.

– Требования? Вот как!

Он цинично хмыкнул и смерил ее взглядом:

– А вы думали, я сказочки вам пришел рассказывать. Я, знаете ли, не по этой части.

– Определенно, – в тон ему отозвалась Ассоль. – Так чего вы хотите?

– Беспрекословного подчинения и понимания важности того, что я намерен вам поручить.

Ассоль кивнула, села в кресло, зябко закуталась