Мой единственный мужчина - Ольга Сергеевна Шерстобитова Страница 11

– На правительство вас заставлять работать он не будет, здесь вам опасаться нечего. В политике Ариаты в отношении одаренных есть изменения, о которых просто не все знают. Наран предпочитает, чтобы ариаты с третьим уровнем способностей не прятались, и дает выбор, работать на него или на меня, – пояснил нар Маркус.

– Дальше Нарана и нас все наши соглашения не уйдут, – сказал Рафаэль, похоже, пытаясь меня успокоить.

– Другой вопрос, это сами пустынники и прочие дипломаты. Первые, как вы уже оба знаете, сильные эмпаты и имеют особенность различать запахи. Вторые же… Среди них есть и шпионы, и психологи, и менталисты. И все они опытные и умеющие подмечать любые нюансы. Вы должны не просто сыграть свою роль, вы должны сделать так, чтобы вам поверили, – серьезно сказал Маркус, сверкая зеленью во взгляде.

– Опасаешься не только провала нашего плана, но и дипломатического скандала? – поинтересовался Рафаэль.

Он наклонил голову вбок, на мгновение задумался и пристально посмотрел на ректора. Судя по всему, что-то передавал ему мысленно, не желая делиться этим со мной. Ну, вот что за тайны-то?

– Я тебя понял, – кивнул Рафаэль.

– И это все, что ты скажешь? – удивился он.

– О чем идет речь? – не удержалась я, не дождавшись ответа ректора.

Оба мужчины промолчали.

– Здесь я ничего не могу обещать, кроме как выполнение условий договора, – отрезал Рафаэль, и в его голосе послышалась неуверенность.

– Ну, хотя бы ты, как всегда, честен, – кивнул Маркус. – Как будете искать браслет, есть идеи?

– Пока нет, – ответил ректор. – Хочешь что-то предложить?

– Хочу, – улыбнулся нар Маркус. – Нара Гвендолин, как вы смотрите на то, чтобы изобразить из себя малость неуклюжую девушку? К примеру, случайно оступиться и ухватиться за кого-то из пустынников рукой? Или уронить столовый прибор за столом и прикоснуться к ближайшему соседу?

– Это может сработать, – чуть задумчиво сказал Рафаэль, снова поворачиваясь ко мне. – Что думаешь, Гвен?

Я нервно сглотнула, осознав, что он после подписания договора легко перешел на «ты» и сократил мое имя так, как позволялось самым близким.

– Можно попробовать. Что насчет танцев?

– Как вариант возможен, если мужчина не женат. Те, у кого есть пара, приглашают либо ее, либо своих родственников, никак иначе. У пустынников с этим строго.

– А те, кто не связан семейными узами? – поинтересовалась я.

– Могут приглашать любую понравившуюся незамужнюю девушку.

– Именно незамужнюю? – уточнил Рафаэль.

– Да. Пустынники считают, что девушка еще свободна и имеет право передумать, пока не заключен брак. Помолвка для них весьма условное действие.

– Мне ждать, что Гвен попытаются отбить? – напрямую спросил Рафаэль, и я прикусила губу.

– Однозначно. Так что, рекомендую всюду держаться вместе, подчеркивать всеми доступными способами, что вы именно пара, собирающаяся вот-вот пожениться, чтобы не оставлять пустынникам и шанса, да и вашу легенду будет отлично подтверждать.

– И много пустынников, не обремененных семейными узами, прибыло на Ариату? – поинтересовалась я, чувствуя катастрофу.

– Думаю, больше половины. Главе делегации – Хашану это выгодно, учитывая ситуацию с женщинами на их планете. Упускать возможность заключить браки они не станут.

Значит, и среди наших тоже будут не женатые пары, и частично они отвлекут внимание на себя.

Нар Маркус потянулся к кружке с давно остывшим чаем, сделал глоток.

– Спасибо, Маркус, – сказал Рафаэль, поднимаясь.

– Пропуски и приглашения пришлю вам в течение двух дней.

Я встала, чувствуя себя малость выжатой, как после трудных переговоров.

– Нара Гвендолин, мои юристы к обеду закончат переоформление договора с аэрцами. Сможете завтра подъехать?

– Да. Часам к трем, нормально? Раньше у меня занятия, – пояснила я.

– Отлично. И не беспокойтесь, на территории «Звездного ветра» вам ничего не грозит. На стоянках новейшая система защиты, ее мои люди разрабатывали, без допуска сюда никто не попадет.

– А кто дает допуск? – поинтересовалась я.

– Только я, – хмыкнул Маркус.

На душе сразу стало как-то спокойнее.

– Тогда до завтра, – улыбнулась я.

– Нара Гвендолин, а ваша старшая сестра в курсе столь интересного соглашения?

Я замерла.

– Нет. С Тай пока нет связи, – нашлась я, гадая, как все это буду рассказывать сестре.

Маркус же явно не просто так поинтересовался. Если Тай или Рик свяжутся с ним и между делом поинтересуются моими делами, скрывать случившееся он не сможет.

– Расскажу, как появится возможность, – решила я, и мужчина кивнул.

Мы распрощались, направились к выходу. Едва вышли из приемной, как Рафаэль поймал мою руку, и от прикосновения в очередной раз едва ли не ударило током.

– Привыкай, – спокойно сказал он, утягивая меня следом за собой к лифту и так и не отпуская.

Расстояние больше, чем есть, впрочем, пока сократить не пытался, и всю дорогу до стоянки флаеров мы молчали.

Снаружи стал накрапывать дождик, и, оказавшись внутри транспортника, я поежилась. Рафаэль тут же включил обогрев, настроил маршрут до своего дома, и, когда флаер взлетел, щелкнул по сенсору. В выдвижной панели показался термос с парой кружек. Молча разлил ароматный напиток, протянул мне.

Я сделала глоток, наслаждаясь кисло-сладким вкусом.

– Нар Рафаэль, а как называются эти оранжевые ягоды? – не удержалась от любопытства.

– Гвен, на «ты», без обращения «нар» и просто по имени, – ответил он.

Эм…

– Давай, повтори вопрос с учетом этих изменений.

– Что, и наедине так к вам обращаться, не только ну… в посольстве? – поинтересовалась я.

– Разумеется. Иначе, как ты тогда привыкнешь? – невозмутимо заявил он, делая глоток и не сводя с меня глаз.

В небольшом пространстве флаера вдруг стало еще более тесно.

– Рафаэль, так как называются эти ягоды? – решилась я.

– Облепиха.

– Она растет на Ариате?

Вот нашла я о чем разговаривать с мужчиной!

– На Земле и в ее колониях, – ответил мужчина и снова нажал что-то на сенсорной панели.

В этот раз в ящике, в небольшом контейнере оказалось печенье с кусочками шоколада.

Какой, однако, запасливый мужчина.

Он нажал на один из камней на лиаре, и перчатки с его рук исчезли. Поймал мой любопытный взгляд, и к лицу прилила краска.

– Они из экранирующего материала с одной далекой планеты, – пояснил спокойно.

– А активируются только двумя способами?

Я видела, как он проводил по полоске ткани пальцами, сейчас использовал лиар.

– Тремя. Еще и голосовым приказом можно.

Расспрашивать его о перчатках и дальше, как бы спокойно Рафаэль к этому не относился, я не стала.

Он отломил кусочек и, вместо того, чтобы съесть, протянул руку к моим губам. Я замерла.

– Гвен, тебе надо привыкнуть к моим прикосновениям и начать смотреть на меня, как на своего мужчину. Учись видеть во мне не ректора академии.

По-моему, мне проще сбежать, чем выдержать подобную атаку. Помедлив, под пристальным взглядом мужчины, утянула из его рук печенье.

– Вот и правильно, иначе, как станем изображать горячую страсть?

Я тут же закашлялась от подобных слов, произнесенных самым серьезным тоном, и сделала глоток облепихового чая.

– А что, обязательно изображать именно ее? – выпалила я.

Рафаэль молча подлил в опустевшую кружку еще напитка, отломил очередной кусочек от печенья и со смешинками во взгляде посмотрел на меня. Нет, ему еще и весело от моего смущения!

Но от печенья отказываться не стала. Вкусное! Еще пара кусочков, и Рафаэль коснулся кончиками пальцев моих губ. Я замерла, ощущая, как от этого прикосновения внутри плеснуло лавой.

– Крошки, – невозмутимо заявил он, и я невольно прикрыла глаза, принимая еще один кусочек печенья.

– О чем ты так сосредоточенно думаешь? – спросил Рафаэль, спустя минуту.

– О том, что еще несколько часов назад не подозревала, что меня будет кормить с рук ректор академии, где я учусь, – нашлась я.

Не рассказывать же ему, насколько непривычно и странно, что меня касается мужчина, а я ощущаю только свои эмоции и чувства, а не чужие.

Он хмыкнул, снова стряхнул крошки с моего рта, провел пальцами по нижней губе. Я распахнула глаза, шумно выдохнула.

– Второе печенье мое, – заявил этот невозможный мужчина. – Рискнешь угостить или смелости не хватит?

Это он что же, назвал меня трусихой? Я хотела, было, возмутиться, но сдержалась. Вот же бездна, как я умудрилась во все это ввязаться? Эта мысль мелькнула и исчезла, когда я отломила первый кусочек печенья.

Дождь за окнами усилился, скрывая весь существующий мир. Шум работающего флаера, дыхание и бешено колотящееся сердце – вот и все звуки, что остались в полутьме транспортника.

Я кормила печеньем мужчину, который по-прежнему не сводил с меня глаз, и чувствовала, как все больше пропадаю в его силе и обаянии. И вроде бы же ничего запредельного не делаю, даже не касаюсь его, а внутри все горит. И это мы еще не дошли до пункта о поцелуях!

М-да, похоже, это будет самый сложный контракт