Последние стражи - Ольга Олеговна Пашнина Страница 10

Его узкие темные улочки. Таинственные двери, прячущиеся в потайных уголках. Застывшие горгульи, такие непохожие друг на друга. Темные воды реки мертвых, затянутая утренним туманом набережная.

Долго, несколько часов, что я бродила по улицам, пыталась понять, что изменилось, почему сейчас я не чувствую выматывающего раздражения от всего вокруг. Несмотря на боль, на хаос, который меня окружал, я совсем не злилась на судьбу, вновь лишившую меня жизни в настоящем мире.

Сначала я решила, это из-за того, что я получила второй шанс и пусть часть жизни, но прожила так, как хотела. Потом – что в этот раз я знала, за что и от чьих рук умираю. Затем – что вообще не надеялась выжить и воспринимаю возвращение в Мортрум как воскрешение.

А потом поняла.

Остановившись посреди набережной, на том месте, где ко мне впервые подошел Дэваль Грейв, увидев вдали знакомую фигуру, вдруг очень ясно осознала.

Мортрум больше ничего от меня не ждал.

Не ждал, что я стану достойной Элизиума. Не ждал, что буду его принцессой.

Мортрум принял меня свободной. И просто смирился с тем, что вот такая у него будет Повелительница. В ином случае – в ближайшем будущем не будет никакой.

Фигура приближалась. Туман клубился вокруг нее, но не касался. Здесь все подчинялось ему – наследнику Вельзевула. Все, кроме меня.

– Харон – предатель или верен тебе настолько, что сдал меня? – спросила я, когда Самаэль неспешно подошел.

Он совсем не изменился, хотя я ожидала увидеть… что? Сама не знаю. Может, рога или гигантскую корону из человеческих костей. Но старший сын Лилит выглядел почти как обычно, разве что немного изможденным. Наверняка ему сейчас непросто.

– Ни то, ни другое. Харон тебе не доверяет. Считает, ты можешь быть обижена на Мортрум и быть посланницей Лилит.

Я рассмеялась. Самаэль улыбнулся, хотя глаза его остались равнодушно-холодными, как в вечер приема у Вельзевула.

– Что-то не меняется: ты все так же считаешь себя центром вселенной и не предполагаешь, что кто-то может считать тебя чужой игрушкой.

– Тебе виднее. Как дела у мамы? Еще не снесла новое яйцо?

– Ей пока тяжело. Время в Аиде не прошло даром. Она восстанавливается, окруженная заботой, которой достойна.

– Не противно от самого себя?

Самаэль вздохнул. Не сговариваясь, мы пошли вдоль набережной. Я держалась в его тени, опустив голову, чтобы никто из встреченных стражей ненароком меня не узнал. Рано или поздно это все равно случится, но еще осталось слишком много невыясненных отношений.

– Не воспринимай меня как злодея, Аида.

– А как мне тебя воспринимать? Ты выпустил Лилит.

– Она достаточно страдала. Отец вымещал на ней злость, он не был справедлив, заточив ее навечно.

– Он сделал это не просто так.

– Да? И ты, конечно, знаешь, почему и полностью с ним согласна? Или в голове вертится его любимая сказочка про «предала, пошла против Повелителя, едва не разрушила мир»? Не будь так наивна, Аида, наш отец не святой. Мама, конечно, тоже, однако она пыталась решить проблемы, которые не хотел решать Вельзевул. Аид трещит по швам. Что бы ты делала, когда темных душ стало бы настолько много, что они прорвались? Недовольство среди иных растет, им уже недостаточно сказки про Элизиум. Что бы ты делала, если бы бунт подняли они? Вельзевул предпочел сдаться. А мама хотела для нас лучшей жизни. Той, которой мы достойны, в мире, который мы заслуживаем. Забудь о том, что ты его дочь. Подумай сама, Аида.

– Красиво. Только много нестыковок. Зачем ты приходил на Землю, в бар?

– Хотел убедиться, что ты в порядке.

– Непохоже, чтобы я тебя волновала.

– Я никогда не желал тебе зла. Но и любить девицу, которую отец нагулял на стороне и вдруг объявил наследницей, уничтожив все, чего ты добился, сложно.

– Лилит первая начала, – возразила я.

– Согласен. Но когда я об этом узнал, я уже посвятил жизнь отцу. Делал то, что он велит. Женился на той, что он выбрал. Довольно обидно вдруг отдать все… тебе.

– И то верно. Только власть все равно должна была достаться Дэву. А теперь он заперт, а ты, как Повелитель, даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти брата. Хотя знал, что я жива.

– Но он совершил преступление. Да, ты оказалась жива, но без памяти, на Земле. Он поступил эгоистично. Ничего бы с тобой не случилось, отец уже собирался тебя отпустить. Не строй иллюзий. То, что сделал Дэв, было местью отцу в чистом виде: когда Вельзевул уже скучал по любимой девочке и ждал встречи с ней, Дэв подстроил твою смерть. А я просто воспользовался ситуацией.

– И свалил на брата освобождение матери.

– Будь у Дэва шанс – он бы сделал это. В отличие от отца, мама всегда была рядом. Для всех нас.

– Но Дэваль все еще под стражей.

– Увы, необходимость. Мать он любит, отцу он предан – я не хочу проверять, на чьей он окажется стороне.

– Так и скажи, что боишься конкуренции. И меня ты проведывал, только чтобы убедиться, что я не представляю угрозы. А когда вы поняли, что я копаю под Даркблума – послали его убить единственного близкого мне человека и проделать дырку мне в животе.

Самаэль едва заметно поморщился, и я мысленно отметила, что упоминание Даркблума действует на него… не поняла еще как, но определенно сильно, раз даже привычная маска невозмутимости слетела.

– Не скажу, что я в восторге от него. Он неуправляем. Но Лилит испытывает к нему… трепетные чувства и на многое закрывает глаза. Я был против того, чтобы за тобой ехал он. Собирался сам, но Мортрум требует присутствия. Здесь все стало сложнее.

– Признаюсь честно, я ожидала увидеть нечто вроде антиутопии с угнетенным народом и властью тьмы. А тебя – на троне из черепов, пьющего кровь балеопалов из бокала на высокой ножке. Но мир мертвых почти не изменился.

Мы остановились у самого министерства, там, где я впервые увидела замерзший Стикс и выскочила на лед. Теперь Самаэль не будет делать для меня каток, но это не самая главная наша проблема.

В Мортруме не может быть двух Повелителей. Кому-то из нас придется уйти. Но мне идти некуда, а для Самаэля это подобно смерти.

– Я не зло, Аида, – тихо произнес он. – Я всего лишь считаю, что Вельзевул и его порядки привели нас во тьму. И мы можем построить лучший мир. К сожалению, зачастую для того, чтобы создать новый мир, старый приходится разрушить.

Он протянул руку.

– Просто выслушай