Королева Грёз и Кошмаров - Валентина Зайцева Страница 10

Что я могла ему сказать?

Что, чёрт возьми, я хотела ему сказать?

Половина меня чувствовала переполняющее облегчение и хотела броситься к нему в объятия. Другая половина напоминала мне, что теперь всё по-другому. Его приветствие было нечитаемым, лишённым эмоций в любом направлении. Ни угрожающим, ни мягким.

Я внимательно наблюдала за ним, и долгое мгновение мы просто стояли так. Наконец я не выдержала. Пока я прокручивала в голове всё, что со мной случилось, слёзы снова угрожали хлынуть.

— Привет, — слабо поздоровалась я в ответ.

Он молча стоял, наблюдая за мной. Я сказала первое, что пришло в голову.

— Самир, они убили меня. Я.… я умерла.

— Я знаю.

Пальцы его обнажённой, без перчатки руки дёрнулись, словно желая за что-то схватиться. Я поняла, что его поза была напряжённой, скованной и настороженной. Может быть, он тоже не знал, чего ожидать. Может быть, он не знал, что я всё ещё я. Я осознала, что, вероятно, шансов, что я потеряла рассудок, было больше, чем обратного.

Я чувствовала себя одинокой. Испуганной. В ужасе. От него, и всё же от всех остальных ещё больше. Я сделала шаг к нему, прерывисто и неуверенно. Я хотела, чтобы он обнял меня. Хотела почувствовать его руки вокруг себя. Но теперь я была сновидицей. Единственной в мире, который был на грани забвения из-за того, что сделал Самир. Я не знала, желанна ли я всё ещё.

— Прости меня, — сказала я едва слышно.

— За что же?

— Я пыталась убежать. Я пыталась спрятаться. Они настигли меня. Каел, он... — Я осеклась, пытаясь запихнуть воспоминание глубоко внутрь. — Я была мертва. А теперь я не мертва. А теперь вот эта чушь. — Я показала на своё лицо.

— О, моя стрекоза... — Самир раскрыл руки навстречу мне.

Даже не задумываясь дважды, я бросилась вперёд и в его объятия. Он поймал меня, крепко прижав к себе, и рука обняла мою голову, прижимая к его груди.

— Только ты могла бы извиняться передо мной за то, что другие сделали с тобой, моё прекрасное, чудесное, глупое создание.

Я обвила руки вокруг него и держала так же крепко, как и он меня. В его голосе была теплота, нежность, которая удивила меня. Что бы ни случилось дальше, что бы ни изменилось — по крайней мере, у меня будет этот момент.

— Это я потерпел неудачу. — Самир прижался металлической щекой к моей макушке. — Я не смог защитить тебя. Я был глупцом. Я ослабил бдительность, полагая, что мы в безопасности. Я верил, что остальные пришли к пониманию, что ты не хранишь глубокой и опасной тайны. — Его руки на миг сжались крепче при этих словах. — Пожалуйста, прости меня.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, и он приложил свой лоб к моему.

— Прощать нечего. Каел тот, кто убил меня. Сайлас был в этом замешан, так ведь?

— Да.

— Я идиотка. Я думала... — Я осеклась и устало вздохнула.

— Дружба быстро рушится перед лицом паранойи. Поверь мне.

Я поёжилась, снова ощутив укол предательства.

— Тогда они виноваты. Каел убил меня. Не ты.

— Ты — чудо. Более чем в одном смысле, как оказалось. — Он поднял свою обнажённую руку, чтобы обхватить мою щёку, медленно проводя подушечкой большого пальца по ней. Я поняла, что он обводит одну из бирюзовых линий, которые теперь были на моём лице.

Напоминание о том, что теперь я была той самой вещью, которой он так жаждал во время Великой Войны, скрутило страх в моём животе. Мои руки сжались на его пальто, даже когда он сам был источником моего страха. Я прошептала, не в силах говорить громче.

— Ты собираешься убить меня теперь?

— Нет. Ни сейчас, ни когда-либо. Я никогда не отниму твою жизнь, Нина. Ты дороже мне всего на свете.

— Какая часть? Я или это? — Я снова указала на бирюзовые чернила.

— Я бы солгал, если бы не сказал, что и то, и другое, — сказал он с усталым вздохом. — Ты боишься того, что я сделаю с тобой, теперь, когда ты — то самое, что я стремился воскресить, что я изгнал из этого мира так давно.

— Вроде того, да. Ты меня винишь?

— Ни в малейшей степени. Это означает, что ты мудра. И всё же ты не отшатываешься от меня, не прячешься от меня и не отвергаешь моих прикосновений. Ты всё ещё доверяешь мне, моя стрекоза?

Вот он снова называет меня стрекозой. Он никогда раньше не называл меня так. Самир обожал называть меня множеством ласковых прозвищ, но это было новым. Его тон был полон надежды, напряжённым, но, казалось, смирившимся. Словно он уже знал мой ответ.

Доверяю ли я ему?

Когда-то доверяла.

Но теперь всё было иначе. Разве нет?

— Я не знаю. Прости.

— Не извиняйся передо мной, Нина. Ни сейчас, ни когда-либо. Ты решила не лгать мне, и за это я гораздо более благодарен. О, — произнёс он на выдохе. — Как бы я хотел поцеловать тебя, если ты всё ещё позволишь мне это.

Я слабо улыбнулась ему и тому желанию, и привязанности в его голосе, которые я научилась узнавать и жаждать.

— Тогда сделай это. Используй то своё дурацкое заклинание.

— Боюсь, оно больше не подействует на тебя. Оно было создано для смертной, а не для королевы. — Самир вздохнул. — Но.

— Но?

— Закрой глаза, моя дорогая.

— Что? — Я моргнула, удивлённая.

Неужели он действительно это сделает? Неужели он действительно снимет свою маску в надежде, что я не поддамся любопытству и не открою глаза?

— Я доверяю тебе.

Я почувствовала комок в горле. Я только что отказала ему в доверии, и всё же он был готов отдать себя в мои руки. Не свою жизнь, но, может быть, что-то даже более важное для него, чем это.

— Ну же, тогда, — мягко подбодрил он меня.

Я закрыла глаза. Я держала их закрытыми и знала, что неважно, как сильно любопытство горело внутри меня — увидеть,