Незабудка для конунга (СИ) - Полина Атлант Страница 10

ГЛАВА 9

Эта ночь пролетела быстро. Я была такой уставшей, что сладко спала до самого утра. Крепкий сон пошел мне на пользу. Состояние тяжелого похмелья прошло без следа. А после большой кружки свежего козьего молока с тертыми орехами чувствовала себя как будто заново рожденной.

— Интересно, зачем нам с тобой во дворец возвращаться, я же получила свой расчет? — размышляла Эмма, поедая кашу.

— Даже не знаю, — мы были одни дома, я не торопясь умылась и оделась.

— Но это хорошо, что мы пойдем с тобой вместе, как бы там ни было, в обиду я тебя не дам. — Эмма уже была готова и накрыла стол для завтрака.

— Ой, да успокойся, кто меня там обижать собирается. Ингвальд не допустит, он сам мне сказал, — я присела на стул у маленького зеркала на стене и начала приводить свои волосы в порядок. Сегодня я выглядела намного лучше. Глаза блестели и были ясными, лицо порозовело. Я поправила густые темно-льняные брови.

— Не понимаю, почему он не сделал тебе при свидетелях предложения стать его второй законной женой? Ты же дочь бонда, из знатной семьи, молодая и красивая.

— Не знаю, что он задумал. Но чует мое сердце, неладное, — я собрала волосы назад в жгут, отпустив вперед парочку волнистых прядей.

— Только умоляю, что бы там ни было, не накручивай себя заранее, — Эмма дала понять, что, наверное, уже устала от того, что со мной происходило.

— Не буду, — я встала и помыла грязную посуду в тазике с теплой водой. — Спасибо тебе, дорогая, за теплый ночлег и вкусный завтрак, что приютила меня.

— Да не за что, давай пошли уже, а то Лодин разозлится. Я обещала ему, что мы сами явимся во дворец, — Эмма подхватила два плаща, с утра всегда прохладно.

Мы закрыли дом на замок и поспешили во дворец. Небо затянулось плотными облаками. Гуляющий народ сворачивал свой лагерь. Рабы почти убрались на лужайке. О летнем празднике остался на память лишь шест.

Когда мы вошли во дворец, мне сразу стало понятно, что тут что-то происходит. Зал после пира был убран до блеска. Лавки и столы разобраны и сложены вдоль стены. Слуги и рабы ничего не делали и стояли вдоль стен. Сперва я подумала, что конунг и госпожа Кристин собрали всех о чем-то известить. Например, о тинге, который обычно по традиции проводился после праздника Мидсумар. Однако они не сидели на своих тронных креслах.

Не знаю почему, но я занервничала, когда увидела, что в проходе, возле семейных покоев хозяев дворца, собрался местный народ.

— Что тут происходит? — шепотом спросила подруга стоящего у дверей охранника.

— Господин и госпожа разводятся, — коротко ответил тот.

Мы с Эммой переглянулись. Мне стало не по себе.

— О боги! — положила я руку на грудь.

— Поэтому нас позвали во дворец как свидетельниц, — Эмма взяла меня за руку, и мы начали пробиваться через охранников. — Пропустите нас, мы служанки госпожи!

Мы вошли в семейные покои. Мне чуть дурно не стало, когда я вспомнила, что провела тут ночь с конунгом. И почему он привел меня сюда, а не куда-то на сеновал?

Госпожа Кристин стояла на левой стороне кровати, конунг Ингвальд на правой. Постель убрали, свернули и положили по краям. Между скрученными мехами лежал меч. Проводил ритуал развода жрец из святилища. Я его сразу узнала, это был тот самый, что благословлял празднующих у источника.

Я впервые присутствовала при семейном разводе. Не представляла, что мне придется это пережить. Лучше бы я не приходила сегодня сюда. Мне стало плохо. Ведь причиной их развода являюсь именно я. Просто об этом еще никто не знает.

Эмма хотела потащить меня к госпоже Кристин, где стояли ее служанки, Фрида и Ингрид. Но я отдернула руку и покачала головой, давая понять, что не стану прямой свидетельницей развода на стороне госпожи Кристин. Да и Эмма тут же сама передумала и пошла встала возле Лодина.

Должно быть, ритуал развода был в самом разгаре. Пока еще муж и жена смотрели друг на друга ненавидящими взглядами. Госпожа Кристин присела в свое большое резное кресло, гордо подняв голову и сложив руки впереди. Ингвальд стоял напротив, не отрывая от нее разъяренного взгляда. Рядом с ним его доблестные дружинники.

Госпожа и конунг были разодеты, как будто развод — это праздник. Оба в темно-бордовых рубахах, с богато обсыпанными камнями обручами. Госпожа наряжена в белый сарафан, обшитый серебряными нитями. Она распустила свои густые золотисто-рыжие косы и выглядела как лесная фея.

Волосы Ингвальда привели в порядок, они были гладко зачесаны назад и связаны в хвост. И наконец-то он был трезв…

— За семь лет нашего брака ты не полюбила меня и не родила мне детей. Так как у нас нет общих законных наследников, я хочу с тобой развестись, чтобы жениться на другой и иметь детей, — Ингвальд сжал кулаки, должно быть, они давно ругались, и госпожа Кристин, как всегда, уже довела его.

— Я должна тебя любить, за что? — дроннинг сквозь слезы истерично рассмеялась. — Ты захватил мои земли, убил моего мужа и увез сюда против моей воли!

— Но тем не менее я женился на тебе и сделал своей законной женой, так как ты из знатного королевского рода, — оправдывался перед свидетелями конунг.

— Господин, позволь напомнить тебе, что по северному закону вы можете с Кристин не разводиться. Как конунг, ты можешь взять себе второю законную жену, и ваши с ней дети будут законными наследниками, — жрец повернулся к конунгу и серьезно посмотрел на него.

— Ты согласна, Кристин, стать моей неполной женой? Тогда тебе не придется уезжать из дворца и у тебя по-прежнему будут законные права хозяйки и свои покои, — предложил конунг своей жене, улыбнувшись уголком рта.

Я подумала, что, возможно, для этой пары подобные сцены — игра на чужих эмоциях. Им нравилось показывать свои страдания и нелюбовь друг к другу при слугах и гостях. Как знатная гостья этого дворца, я находила это отвратительным и неправильным.

Зачинщицей подобных сцен всегда была именно Кристин. Мне кажется, она испытывала удовольствие, когда доводила мужа до кипения. Неудивительно, что потом он уходил в запой и заводил порочные связи.

— Никогда! Никогда не стану терпеть