Невеста по обману - Татьяна Алферьева Страница 10

На первом этаже «Пристанища» народу было — не протолкнуться. Подавальщицы не успевали разносить заказы. Иные гости, не дожидаясь, сами спешили к стойке за очередной кружкой пива или кувшином вина. На Миру внимания не обратили, даже столкнувшийся с ней лоб в лоб Найден, не признал, лишь что-то невнятно буркнул, то ли извинился, то ли обругал.

Девушка выбралась на улицу и замерла сбоку от крыльца, не решаясь смешаться с бурлящей толпой. Но вот кто-то толкнул, кто-то наступил на ногу, заставляя сдвинуться с места, позади надавили, и Мира позволила людской реке увлечь себя на главную городскую площадь.

Чего тут только не было! В центре возвышался деревянный помост, из которого торчали два столба с поперечиной, украшенные искусно сплетёнными цветочными гирляндами. Судя по всему, здесь разыгрывалось какое-то представление. Подойти ближе и послушать было невозможно из-за плотно обступивших подмостки счастливчиков, успевших первыми занять лучшие стоячие места.

Впрочем, на краях площади на возвышениях пониже и похлипче тоже кто-то выступал: на одном крутились волчком акробаты, успевая жонглировать булавами, на другом — стоял старичок в колпаке с длинной бородой и что-то рассказывал, на третьем пели, и слушателей тут было немногим меньше, чем зрителей в центре.

Купив у проходившей мимо крикливой лоточницы пирожок с картошкой, Мирослава осторожно начала проталкиваться к третьему помосту. Не сразу, но у юркой девушки получилось очутиться в первых рядах, и рассмотреть лицо сладкоголосого менестреля. Им оказался эльф.

Мужчина словно сошёл с гравюры любовного романа, единственного, каким-то чудом затесавшегося в скромную библиотеку деда Власа: узкое лицо, большие тёмно-зелёные глаза, опушённые густыми длинными ресницами, прямой тонкий нос и полные бледные губы. Кожа белая, словно светится изнутри. Острые кончики ушей любопытно выглядывают из-под распущенных по плечам и спине шелковистых чёрных волос. Высокий, стройный, но отнюдь не тщедушный. Одет в голубую тунику до середины бедра и плотно облегающие замшевые штаны, заправленные в сапоги на щегольском каблучке.

Прежде весёлый и даже несколько фривольный репертуар с наступлением вечерних сумерек сменился на душещипательный и слезоточивый. Рядом с Мирой кто-то звучно шмыгнул носом, затем и вовсе высморкался. Менестрель предложил спеть на заказ, в ожидании поступления коего начал подкручивать колки расписной лютни.

Единодушия в толпе не наблюдалось. Вариантов было несколько и ни один из них по количеству голосов не перевешивал. Мирослава ждала-ждала и, отчаянно краснея, выкрикнула свой:

— «Ты моей никогда не будешь»!

Эльф, как ни странно, заинтересовался, поднял голову, нашёл пунцовую от смущения заказчицу взглядом и поманил к себе. Толпа нехотя расступилась, пропуская Миру к помосту.

— Споёшь сама? — протянул девушке руку менестрель.

— Я не умею, — растерялась она, но сзади уже подсаживали-подталкивали наверх, заодно украдкой облапили. Пришлось поскорее заскочить.

И вот Мирослава уже рядом с эльфом, а снизу на них уставились сотни глаз — одни с простым интересом, другие с явным ожиданием чужого позора.

— Я правда не умею, — повторила девушка. Слух у неё был хороший, да и петь Мира любила, особенно за работой, но голос… Голос был слишком низким для женщины и каким-то надтреснутым, будто вечно простуженным, таким только сказки сказывать, особливо страшные. На вечёрках, когда другие девушки пели, Мирослава обычно отмалчивалась. Её время наступало ближе к полуночи, когда молодёжь, желая пощекотать нервы, начинала травить жуткие байки.

— Просто напой, я подхвачу, — плутовски подмигнул девушке менестрель.

И обманул. Пришлось в одиночку спеть песню от начала до конца, благо Мира запомнила её с первого раза. Казалось, слова сами собой с языка соскакивают. Эльф подозрительно быстро подобрал мелодию, будто хорошо её знал, а после подошёл вплотную и дерзко попросил:

— Скрась мой вечер, красавица.

Глава 6

Мира испуганно сглотнула, щёки снова залило румянцем. Говорил мужчина громко, чтобы все слышали. В толпе раздались смешки, улюлюканье, скабрезные шуточки. Спускаться туда сейчас было чревато большими неприятностями. Однако вскоре зеваки начали расползаться по сторонам, привлечённые иными забавами. На площади как раз появились так называемые пожиратели огня, чьё представление в сгустившихся вечерних сумерках смотрелось особенно завлекательно.

— Идём, — менестрель потянул оторопевшую девушку за собой.

Мира заартачилась, упёрлась пятками в дощатый настил.

— Дяденька, вы ошибаетесь. Я не гулящая девка, — пролепетала она, тщетно пытаясь вырваться из чужой крепкой хватки.

— Дяденька? — насмешливо изогнул правую бровь мужчина. Холодная эльфийская красота мешала определить его возраст. Вроде бы молодой, но глаза неподкупно выдавали большой жизненный опыт, причём малоприятный. — Ну и кто ты?

Девушка заполошно огляделась. Зрители давно потеряли к ним интерес. Звать на помощь? Поверят ли, что знаменитый менестрель собирается покуситься на девичью честь, а не сама эта «честь» коварно его соблазняет? Взгляд Миры упал на соседний помост. Там по-прежнему выступал длиннобородый старец. В основном его окружали матери с детьми и пожилые люди.

— Сказительница! — нашлась с ответом девушка. — Путешествую по городам и весям, всяческие истории на потеху честному люду рассказываю.

— Вот и мне расскажешь, — «обрадовался» эльф, легко сдёргивая строптивицу с места.

— Господин, вы всё неправильно поняли. Отпустите меня, пожалуйста, — взмолилась Мирослава, остро осознавая, что сказки закончились, или, что ещё хуже, началась по-взрослому страшная. Она вдруг заметила, каким чёрным стало небо, оттенённое светом факелов и разведённых в специальных железных плошках на высоких треногах огней, как много вокруг не столько весёлых, сколько пьяных людей. Вон даже кто-то дерётся, а стража бежит разнимать, и ей дела нет до глупой девицы, вздумавшей в одиночку прогуляться по незнакомому городу на ночь глядя. Коль скоро искала приключений, так не жалуйся, когда нашла. А главный помост в центре — это же публичное место для казни! И цветы украшают не что иное, как виселицу!

Мира снова усиленно затрепыхалась, вынуждая эльфа обернуться.

И что книжная прекрасная царевна нашла в подобном остроухом типе, что даже из дворца ради него сбежала? Да одни глаза чего стоят! Будто тьма в них клубится…

Само собой клубилась не тьма. Просто в полумраке зрачки менестреля расширились и, как зеркало, отражали происходящее вокруг действо, в том числе и дрожащую от страха Миру.

— Ладно иди, — внезапно отпустил девушку эльф. Извинений не последовало, а значит он нисколько не сожалел о своих предыдущих намерениях, просто решил найти девицу посговорчивее.

Еле