Сорок пять - баба ягодка опять - Калина Ясина Страница 4

ботинок. Пошла подняла. Огляделась — где второй. О, вижу, лежит возле дивана. Там же на полу валяется…лежит…пиджак. Подхожу к дивану, а там валяется…лежит… я так поняла, хозяин. Лежит на животе, одна нога свисает на пол. Лицом лежит на руке, но его не видно из-за длинных волос. В брюках и белой рубашке. На столе стоит стакан с каким-то спиртным. Недопит. Тут же у стола портфель, папка с документами и телефон.

И в этот самый момент зазвонил этот телефон. Я аж подпрыгнула, как не завизжала не знаю. Стою, держусь за сердце и часто дышу. Хозяин зашевелился, а я отошла назад. Он нащупал телефон, не вставая с дивана, и ответил.

— Я дома. Нет, нет, нет, да, нет. — и отключился. И телефон и хозяин.

Не стала его тормошить. Пусть поспит ещё, бедненький.

Пошла в кухонную зону. Приготовлю, наверно, мясо. Вчера замариновала, сейчас поставлю в духовку. Достала овощи, делаю салат к мясу. Тесто на пирог уже готово. Пирог будет с яблоками и корицей. Протрезвеет, надо будет спросить, что желает кушать хозяин.

Хоть и работает вытяжка, по комнате всё равно разносится запах жареного мяса.

Слышу, шевелится хозяин.

— Что за… Чем так пахнет на весь дом? — спрашивает он в пустоту.

— Мясом, — отвечаю из кухни, — не нравится?

— Ммм… нравится. А ты кто? И что делаешь на моей кухне? — смотрит на меня невидящим взглядом.

— Живу я здесь и работаю.

— Новая горничная, сеструха наняла?

— Не горничная, а управляющая вашим хозяйством.

— Со своим хозяйством я управлюсь сам.

Я покраснела, когда поняла что он подразумевает под словом, хозяйство". Хам.

— Извините, управляющая в вашем доме. Да, меня наняла Тамара Евгеньевна.

Егор Евгеньевич продолжает сидеть на диване, держится за голову. Так и не могу его разглядеть. Большой, широкоплечий, а лицо не вижу. Черная с проседью длинная вьющаяся чёлка закрывает всё лицо.

Наконец он встаёт и своей огромной пятернёй убирает назад свою чёлку, направляется на кухню. Садится на барный стул за высокий стол и смотрит на меня. По лицу видно, что я ему не нравлюсь. Да и больно надо, мне с ним детей не крестить.

— Ты кто?

— Управляющая в вашем доме, я же сказала.

— Тишшш…не трынди. Звук убавь, голова болит. Как зовут?

— Татьяна Николаевна.

— Татьяна Николаевна? А чё такая старая и толстая. Не могла сеструха что ли по моложе и красивее найти? — Он явно меня разглядывает с ног до головы. Скривился весь. — Ты мне не нравишься. Уволена.

Смотрю на него, и почему-то даже не обижаюсь. На дураков ведь не обижаются, да?

— Не вы меня нанимали, не вам меня увольнять. И я здесь не для того, чтобы вам нравиться, а чтобы следить за порядком.

— Ты чё такая дерзкая, ааа…? — и смотрит так, прищурившись, оценивает. Взгляд такой острый, пронзительный.

А не надо меня оценивать, я себе цену знаю.

— Ваш кофе, — я поставила чашку с горячим напитком перед ним, — чёрный без сахара, чтобы голова не болела.

— Хамишь, женщина, — и сделал такое злое лицо, а я совершенно его не боюсь.

— Что вы, Егор Евгеньевич, только забота о вашем здоровье, — и мило улыбнулась.

Он сделал глоток, второй, ещё раз взглянул на меня и пошёл на второй этаж.

— Завтрак будет готов через сорок минут, — крикнула ему вслед. Но ответа не дождалась.

Пока Камаев сидел напротив меня разглядела его лицо. Не скажешь, что пятьдесят, выглядит моложе. Симпатичный, лёгкая небритость придаёт брутальности, глаза серые, мелкие морщинки в уголках глаз. Животика нет, по крайней мере не увидела, хотя рубашка была не заправлена. И пока он сидел рядом, меня прям, что-то волновало, что-то внутри ворочелось.

Прошло ровно сорок минут, когда я услышала шаги на лестнице со второго этажа. Продолжаю накрывать на стол, незная, будет ли завтракать мой хозяин. Из духовки уже пахнет яблочным пирогом с корицей.

Поднимаю глаза и замираю на месте. Челюсть падает на пол. Камаев спускается по лестнице, застегивая пуговицы на рукавах белой рубашки. Влажные волосы зачёсаны назад, чисто выбрит. Строен и подтянут. Ни капельки похмелья ни на лице, ни в движениях. Красавец мужчина. Понимаю девушек, я бы тоже повисла, да статус не позволяет.

Захлопнула рот и спросила.

— Скажите, Егор Евгеньевич, что вы предпочитаете на завтрак, обед и ужин? — а саму аж подтрясывает.

Что это за реакция на моего нового хозяина. Раньше такого за собой не замечала. И почему вдруг мне хочется на него всё время смотреть? Да не просто смотреть, а потрогать, прикоснуться. Брр… Татьяна, мозг найди, куда он там у тебя провалился.

Он поднимает на меня суровый взгляд и присаживается за стол.

— Я всеяден. Но сильно жирную пищу не люблю. Дома не обедаю, ужинаю тоже не всегда.

— Я поняла.

Камаев посмотрел на тарелку с мясом, отрезал кусочек и засунул в рот. Прожевал и посмотрел на меня, ничего не сказал. Продолжил есть мясо. Салат тоже поел. Пирог видно понравился, потому что попросил добавку. Выпил апельсиновый сок, встал и ушёл, даже спасибо не сказал.

Глава 5. Камаев

Вернулся из командировки ещё днём и сразу в офис. Быстро разгрёб дела. Потом вместе с моим другом и по совместительству моим замом Валерой поехали в ресторан отметить завершение сделки.

Отметили, конечно, хорошооо. Не помню как добрался до дома.

Проснулся от звонка телефона. Открываю один глаз, оглядываюсь — дома. Звонил Валера, спрашивал где я, всё ли у меня нормально, жив ли и приеду ли в офис. Вроде ответил. Но как же болит голова. Надо вставать, не хочу.

Но тут почувствовал запах жареного мяса. А кто готовит у меня дома?

Выяснил. Новая горничная, нет…управляющая, Тамара наняла. Об этом всегда беспокоилась моя сестра. Подбирала в мой дом хорошеньких симпатичных девушек. Они так классно смотрелись в форме горничных, что сразу срабатывала фантазия с ролевыми играми. Никого уговаривать долго не приходилось, некоторые сами первые заигрывали. А потом бросали работу, когда с другими девушками видели. Не могу понять, при чём тут работа и секс, одно другого ведь не касается.

А тут что-то сестрица перемудрила. Во-первых старая, точно больше сорока. Во-вторых толстая, терпеть не могу жирных баб. В-третьих неухоженая, ногти без маникюра, голова седая, а вместо причёски — хвостик, даже реснички не подкрашены. Хотя глаза большие, голубые как озёра, утонуть можно. И губки пухлые, розовые, поцеловать хочется. Так, стоять Камаев, куда это тебя фантазия понесла, совсем с ума сошёл, пьянь беспросветная. Посмотри — она страшная, да ещё