Барби на полставки. Я (не) робот босс - Евгения Кец Страница 3

Теперь я — экспонат в коллекции Ярового. Сам он куда-то запропастился, после того как распаковал меня и поставил посередине огромной комнаты.

«Если бы я знала, что игра в робота включает ночные дежурства у босса-садиста, потребовала бы у Сёмы зарплату. Или хотя бы компенсацию за бессонную ночь».

Три часа ночи. Три. Часа. Ночи. Я уже ненавижу брата, себя и всю Вселенную, которая позволила Семёну родиться гением-идиотом.

— Ты точно уверен, что ему нужно тестировать меня… здесь? — шиплю в микрофон, спрятанный под силиконовой накладкой на шее.

Осматриваю зал, который соединён с кухней. Кухонный гарнитур подсвечивается мягким желтоватым светом — выглядит уютно. Недалеко от панорамного окна стоят диван и несколько кресел. Наверное, здесь босс устраивает вечеринки.

Голос Сёмы из наушника звучит так, будто он жуёт чипсы. Предатель.

— Ну, ты же слышала — «во всех возможных ситуациях», — фыркает он. — Может, решил проверить, как ты реагируешь на вид его пижамы?

— Если он появится передо мной в пижаме, я тебя за…

— Ш-ш-ш! Он идёт! — обрывает меня Семён.

Дверь в гостиную открывается, и я замираю. Константин входит… в чёрном халате. С обнажённой грудью. Идеальной, кстати, грудью, с каплями воды на коже — видимо, только из душа.

«Система, активируй режим слепоты», — молюсь я внутренне, но глаза предательски цепляются за каждую мышцу.

И тормозят на трусах. Еле сдерживаюсь, чтобы не выпучить глаза, когда вижу незатейливые боксеры с изображением котиков, пожирающих пиццу.

Что-то есть захотелось…

— Начнём с проверки когнитивных функций ночью, — голос шефа звучит глубже обычного. — Ты же не против?

— Всегда готова к… — начинаю я, но он резко поднимает руку.

— Стоп. Отвечай только на вопросы. Первый: как долго ты можешь функционировать без подзарядки?

— Сорок восемь часов в режиме…

— Странно, а Дмитрий говорил — двадцать четыре, — поправляет меня Константин, а я в панике, жду подсказки от брата.

Всё-таки я не гений, чтобы запомнить столько информации за один день!

— Обновление прошивки увеличило… — помогает мне Сёма, а я повторяю за ним слово в слово, коверкая свой голос до механического. — Мою работоспособность. Благодаря оптимизации процессов я в состоянии…

— Я понял, — Константин подходит ко мне вплотную и наклоняется так близко, что вижу искорки в его зрачках. — Ты когда-нибудь спала?

Меня будто бьёт током. Спала? То есть… в смысле, выключалась? Или…

— Режим сна не предусмотрен, — выдавливаю. — Только…

— Странно, — он падает на диван и откидывается на спинку, а его халат распахивается ещё шире. — А я бы добавил. Сны — отличный способ обучать ИИ.

— У вас будет возможность внести свои предложения, когда закончится тестирование, — говорю я, стараясь не пялиться на тело Ярового.

— О да, есть у меня парочка мыслей, — он хищно улыбается и осматривает меня с головы до ног. — Скажи-ка мне, Ева, насколько ты анатомичная?

В наушнике слышу, как брат давится чем-то и начинает кашлять.

Это же не то, о чём я подумала? Нет-нет, этого не может быть!

— Я не понимаю вашего вопроса, — выкручиваюсь я.

— Всё ты понимаешь, — Яровой поднимается и как хищник подбирается ко мне. — Я хочу знать, тебя спроектировали как настоящую женщину? Какая ты без всей этой мишуры?

Константин протягивает руку к моему банту на шее, а я молюсь, чтобы брат успел меня отсюда вытащить. Ведь если Константин решит узнать, что у меня под юбкой, то будет очень удивлён…

Глава 3. Ошибка 404: сон не найден

Меня всю колотит, думаю, это заметно невооружённым взглядом. И тут у Константина Эдуардовича звонит телефон.

Он мимолётно смотрит на трубку и ухмыляется:

— Твой разработчик, — Константин подносит телефон к уху. — Слушаю, Семён Владимирович. Правда? Любопытно. Да?

Пытаюсь разобрать голос брата в наушнике, пока он говорит с Яровым, но больше слышу шумы и помехи.

Единственное, что отлично считывается — паника в голосе брата. Ну, хоть за честь сестры он переживает — радует.

— Перезагрузка? Надеюсь, об стену её для этого бить не надо? — громко смеётся Константин. — Я понял. Сделаю.

Шеф убирает телефон и смотрит на меня с любопытством, но приходит пояснение в виде голоса брата:

— Я сказал, что произошёл сбой и тебя надо убрать в кейс и включить встроенный туда компьютер.

Впервые за эти сутки я рада слышать, что меня закроют в этом чёртовом гробу.

— Иди за мной, — приказывает Яровой.

И я, как послушный робот, медленно, имитируя механический шаг, иду. Встаю на платформу. Моя обувь примагничивается к металлу. Константин включает какую-то кнопку и под моими ногами загорается ЛЕД-подсветка.

Простой обман. Это у настоящей Евы в этой коробке происходит подзарядка и другие процессы, а для меня это просто стеклянный гроб.

Сколько я стою в нём, не могу сказать. Но Константин меняет его положение так, что я оказываюсь прижата к задней стенке и пялюсь на потолок сквозь стеклянное окно.

Зачем он положил меня? Я же так усну! Я на ногах уже вторые сутки: устала, хочу есть, пить и просто жить. Это ещё никто не знает, что мне пришлось сделать, чтобы в туалет не захотеть! Мне кажется, шеф убьёт меня своими тестами.

Надо мной появляется довольное лицо Ярового. Он явно что-то задумал. И почему меня не покидает мысль, что он всё прекрасно знает. Наш спектакль не удался. Я уверена.

Внезапно из колонок разливается звук дождя. Мягкий, гипнотический. Я читала, что такие мелодии включают, чтобы заснуть. Тело предательски расслабляется.

Считаю секунды, чтобы не уснуть.

— Тест на реакцию к... — говорит Константин, но его голос звучит уже словно издалека.

Шёпотом он рассказывает что-то про лесную поляну. Его голос обволакивает, как плед, а мои веки становятся тяжелее гирь, но я держусь.

«Тысяча двадцать один… тысяча тридцать два…» — цифры путаются в голове.

Последняя мысль: «Если засну, убью Сёмку…»

«Не спать! Не спать!» — молотком стучу себе в мозг.

Но тело сдаётся.

— Ты… храпишь? — вопрос шефа пробивается сквозь туман.

— Это… шум вентиляторов, — бормочу, едва шевеля губами.

— Вентиляторов? — он смеётся. — У тебя их нет.

— Виртуальных. Для атмосферы.

— Атмосферы, — повторяет он, и вдруг его пальцы касаются моей щеки. — А сны у тебя