Сводные. Ты (не) можешь меня любить - Ника Лисицына Страница 22

Знала бы она мои мысли ДО того, как я в бассейн сиганул, не захотела бы ворошить это.

– А что ни так? – спрашиваю, всё же протягивая ей руку для перевязки. – Ты голая была, вот я и решил, так сказать, компенсировать это.

– Придурок, – ворчит Ольга, аккуратно обрабатывая рану.

А всё же порез оказался достаточно глубоким, чтобы даже спустя долгое время рана продолжала кровить.

Вот что значит — адреналин. А ведь сразу и не почувствовал ничего.

– Макс, – говорит Ольга негромко. – Я маме звонила. Папу вчера прооперировали и он теперь в реанимации. Мама говорит, что всё в порядке и что никаких осложнений не было.

– Я знаю, – отвечаю, разглядывая лицо Ольги. Сосредоточенное и открытое. Без тени присущей ей стервозной маски.

– Что? Откуда?

– Думаешь, что ты одна интересуешься его здоровьем? – фыркаю я, глядя, как выражение её лица меняется. В глазах появляется опасный блеск, а губы поджимаются возмущённо.

– Ну ты и гад, Трифонов, – говорит она, резко оборачивая мою ладонь бинтом и затягивая узел. – Не мог мне сказать? Я же переживала!

– Если так переживаешь, то могла бы и чаще звонить им, – говорю, едва не шипя от прострелившей боли. – Хватит, отпусти.

– Что, больно сделала? – щурит глаза, но продолжает держать меня за руку. – Наш Максик бо-бо почувствовал, – тянет издевательски. – Какая плохая у него сводная сестрёнка.

– Ольга, ты ходишь по тонкому льду, – говорю едва слышно.

В душе поднимается гнев.

– А что будет, если он проломится? – улыбка на её губах становится ядовитой.

Сам перехватываю руку, и дёргаю Ольгу на себя.

От неожиданности она едва ли не падает на меня, но успевает упереться в подлокотник.

Взгляд глаза в глаза. Чувствую запах её тела. Её губы прямо передо мной.

– Хочешь проверить? – говорю, и сам слышу, как хрипит мой голос.

– Пусти, – выдыхает она. Сглатывает и облизывает нижнюю губу. – Пусти меня.

В мозгу всё вновь начинает путаться. Желание тараном врывается в тело.

Теперь нас ничто не разделяет. Наоборот, сейчас она в моих руках и в моей власти.

В глазах темнеет. Сердце отбивает набатом одному ему известный ритм. Снова крыть начинает.

– А если не отпущу? – спрашиваю я. – Что тогда?

Она смотрит на меня своим невозможным взглядом. В глазах её вызов. И снова язычок пробегает по нижней губе.

Да бля-я-я-ядь!

Резко дёргаю её на себя и жадно впиваюсь в её губы.

Вот теперь тебе точно не уйти от меня, Барби.

22

Глава 22

Макс…

Дурею просто. Оторваться не могу.

Ольга в первый момент попыталась вырваться из моей хватки, но разве я могу отпустить свою добычу?

В голове шумит, вся кровь приливает к паху. Мыслить ясно уже не получается.

Ольга, я точно чувствую это, она тоже на грани.

Теперь она сама впивается в спину ноготками и упав на мои колени, начинает тереться об меня грудью.

Твою мать, это же просто отвал башки!

Одна моя рука удерживает её за шею, а вторая… Вторая уже развязала узел из полотенца на груди и ласкает оттопыренный сосок.

Стон из горла Ольги как спусковой крючок. Срывает все предохранители, стирает грани и даёт зелёный свет моим желаниям.

О, да, теперь ничто меня не сможет остано…

От звука дверного звонка Ольга дёргается в моих руках, а я словно под гипнозом.

Похер на всё и на всех. Не отпущу. Только не теперь. Ни тогда, когда она в моих руках и готовая на всё, лишь бы утолить тот голод, что живёт внутри каждого из нас.

– Макс, – она отрывается от моих губ и пытается встать с колен. – Макс, остановись, – стонет Ольга.

– Ты и сама не хочешь, чтобы я останавливался, – говорю, продолжая ласкать её тело, прикусывая шею и оставляя жалящие поцелуи за ушком.

– Нет, остановись! Там кто-то пришёл, – едва не стон рвётся из её горла.

– Плевать. Пусть проваливают, – говорю, в промежутках между поцелуями.

Ещё один звонок.

Готов наорать матом на того гада, который решил прервать нас в такой момент.

– Макс, прошу, – шепчет Ольга и запахивает полотенце на своей груди.

Как же всё это не вовремя, чёрт побери.

Ольга поднимается. Чувство потери режет сознание.

И снова звонок, но теперь продолжительный и жутко нервирующий.

– Они не уйдут, – говорит Ольга, глядя на меня осоловевшим взглядом.

Трясу головой, стараясь вернуть ясность мыслям. Но получается у меня это с трудом.

Поднимаюсь и иду в дом ко входной двери.

Горечь от осознания того, что эта малышка снова выскользнула из моих рук заставляет злиться.

Стук в дверь.

Открываю и уже собираюсь наорать на визитёра, но слова застревают в глотке.

Егор. Он бы не ломился, если бы дело не было срочным.

– Чего тебе? – спрашиваю, отходя в сторону, чтобы впустить друга.

– Ты почему ещё не одет? – с порога спрашивает приятель. – И какого хрена ты мокрый? Ты душ прямо в одежде принимал что ли?

– Представь себе, – хмурюсь я, потирая лицо. – Так зачем пришёл? Что-то случилось?

– Макс, ты чего? У тебя встреча через полчаса с Павловым.

Вот же… Точно. Ужин, чтоб его.

– А позвонить не мог? – спрашиваю я.

– Звонил, только у тебя телефон не доступен.

Вот же… второй раз. Совсем забыл, что притопил мобилу в бассейне, когда занырнул в пиджаке.

– Точно, – говорю я и направляюсь к лестнице.

– Поторопись, мы не можем опоздать на встречу.

Да знаю я, но видят Боги, огромное желание послать сейчас этого Павлова далеко и надолго.

Поднявшись в комнату, быстро привожу себя в порядок и возвращаюсь к Егору.

– А у тебя тут классно, – говорит приятель, оглядывая помещение.

– Едем, – отмахиваюсь и иду к машине.

В ресторан мы приезжаем ровно к назначенному времени. За указанным столиком, к которому ведёт нас официантка уже сидят двое.

Первый — темноволосый толстячок с залысиной на макушке. Одет в чёрный костюм и галстук в красную полоску. На вид он обычный офисный работник, но это обманчивое впечатление. Взгляд острый, хоть и кажется чуть глуповатым.

И второй. Седовласый мужчина лет шестидесяти