Развод. Ищу женщину с ребенком - Марина Вуд Страница 2

Как она могла променять меня на этого… членистоногого?

Психуя, одним движением сметаю со стола стакан. Он с грохотом летит на землю и рассыпается на сотню осколков.

Зажав сигарету зубами, Громов медленно поворачивает голову и смотрит на осколки:

— Полегчало?

— Не очень.

Друг молча наполняет другой стакан и подает мне в руки. Терпкий напиток обжигает горло.

Телефон, лежащий на столе, начинает вибрировать входящим вызовом.

— Жена, — произносит и подносит его к уху. — Да, птичка моя, слушаю!

— …

— Да. Я немного выпил, — говорит он. — С кем я? — поднимает на меня взгляд. — С другом.

— …

— Нет. Ты его не знаешь. Как у вас дела?

— …

— Что ты говоришь… И что: в дребезги?

— …

— Сама не поранилась?

— …

— Это самое главное. А китайская ваза… ну и черт с ней. Новую купим. Все, птичка моя. Больше говорить не могу. Ты меня не жди, спать ложись, а я скоро приеду.

— …

— Нет. Что ты⁈ Я не курю. Все.

Сбрасывает вызов и бросает телефон на стол.

— Что-то случилось? — спрашиваю я.

— Да, дочка вазу китайскую разбила. Какой-то там династии Цянь, Херань… Не важно.

— Хорошо тебе… дочка есть и сын. И жена красавица.

— И у тебя будет, — друг хлопает меня по плечу.

— Да, была уже, — вздыхаю.

— Ты хоть мужика ее не убил?

— Нет. Только врезал пару раз. Он даже не сопротивлялся.

— Даже сдачи дать не попытался? — спрашивает с сомнением.

— Не-а, — мотаю головой и тру переносицу, пытаясь включить свои поплывшие мозги. — Все. Я в дрова, — допиваю остатки горючего из своего стакана и, подхватив со спинки пальто, поднимаюсь на ноги.

— Ты куда? — удивленно вскидывает брови, глядя на меня снизу вверх.

— Поеду я.

— Так оставайся здесь. В номере переночуешь.

— Нет, — мотаю головой. — Меня сегодня все бесит. И клуб твой тоже.

— Понимаю, — кивает. — Ты с охраной?

— Нет. Я их до утра отпустил.

— Как же ты поедешь?

— Как-нибудь.

— Хочешь, тебя мой водитель отвезет?

— Не надо. Я на такси поеду. Скажи только, пусть на баре кофе сделают и машину вызовут.

— Хорошо, как скажешь, — соглашается Громов. Он поднимает телефон и просит заказать мне машину. Минут через пятнадцать на баре появляется горячий кофе и через некоторое время слышен звук приближающегося такси.

Пока пью кофе, вижу, как Громов заботливо разговаривает по телефону. Он явно пытается утешить и успокоить свою дочь. Время от времени он посматривает на меня с жалостью, но не говорит ничего.

Ему, в отличие от меня, повезло. Он смог встретить ту единственную, из вымирающего вида, нормальную бабу. Ту, которая рожает ему детей, готовит и ждет по вечерам дома. А не скачет на чужих ху…х с утра до ночи.

Когда такси подъезжает к клубу, Громов провожает меня до машины. Друг на прощание жмет мне руку. Он знает, что сегодняшний дерьмовый вечер — не мой лучший момент, и я благодарен ему за понимание.

Машина покидает территорию закрытого поселка, а мне в голову приходит гениальная мысль. Вместо своего дома я называю водителю адрес, где когда-то жила Карина — моя первая большая юношеская любовь. Мы учились вместе в одном универе. Я был на последнем курсе, а она только-только поступила. Это было первое настоящее чувство. Первый секс. А потом я улетел стажироваться за границу. Наша история могла бы быть счастливой, но она была грустной.

Мне кажется, настоящий я пропал тогда, когда уехал от нее. Я был молод. Горяч. В душе был какой-то шторм, и надо было спасаться. Я много раз жалел, что не остался с ней.

Потом были разные страны. Разные девушки. Каждый раз хотелось пробовать что-то новое. Я потерял себя среди них. Стер все свои мечты в порошок. Время всегда безжалостно к нашим чувствам. Это жизнь. И не надо здесь стыдиться: нашу душу не каждый сможет понять.

Я, выпивший и немного взволнованный, приезжаю к адресу, который всё еще помню. Это старый многоквартирный дом, в котором Карина жила на последнем этаже.

Рассчитываюсь с таксистом и выхожу из машины.

Дом выглядит темным и заброшенным, но внутри по-прежнему ощущается какая-то теплота и ностальгия. Поднимаюсь по лестнице к её квартире. Звонок не работает. На часах еще не очень поздно, но уже давно темно. Нерешительно стучусь в дверь и жду несколько минут, но мне никто не открывает.

Спускаюсь и выхожу на улицу. Недалеко от подъезда в свете одинокого фонаря вижу местную шпану и беру курс в их сторону. Такие здесь все знают.

— Приветствую, — говорю решительно, приближаясь.

— Привет, дядя — отвечает один из них, покусывая желтыми зубами зубочистку.

— Мне информация нужна об одной женщине. Жила когда-то в этом доме, — киваю в сторону подъезда.

— Информация денег стоит, — произносит второй в спортивном костюме.

— Так я заплачу, — достаю из кармана портмоне и опрометчиво открываю его перед ними. Три пары глаз устремляются на пачку зеленых купюр…

Шпана обменивается взглядами и кивает одному из них, который кажется старшим. Он берет деньги из моей руки и начинает их считать.

— Как звали эту тёлку? — спрашивает он.

— Карина, — отвечаю.

— А что ты от неё хочешь? — расспрашивает спортивный парень.

— Ладно, денег хватит, — главный заканчивает считать купюры.

В это мгновение я слышу вой полицейской сирены. Пацаны переглядываются между собой и дают дёру со скоростью звука, а я резко оборачиваюсь и вижу…

2. Шерше ля фам

Дарья

— Ну вот и все, — передаю бывшему мужу копии документов о разводе. — Поздравляю. Теперь ты официально свободен.

Он в буквальном смысле вырывает бумаги из моей руки.

— А ты только этого и ждала, да? Ждала, чтобы я уже наконец-то освободил тебе жилплощадь, — психует он.

Мы с Виктором прожили чуть больше десяти лет. В восемнадцать я вышла за него замуж. Не по большой любви. Нет. Тогда сложились такие условия, что мне позарез нужен был официальный брак. А Витя… Витя любил меня еще со школьной скамьи. Потом, когда мы были студентами, дружили и гуляли