Злой Морозов для Алёнушки - Аня Леонтьева Страница 12

И вот не знаю, огорчало это меня, или радовало.

- Что вы поняли?- пробурчала, разглядывая его.

Емельян обернулся, одёрнул футболку и посмотрел в ответ как-то снисходительно, без злости, как на дитя малое, и от этого его взгляда стало ещё горше.

- Ты ела-то когда, Алёнушка?

Упоминание о еде отозвалось урчанием желудка.

- Не помню…В машине вчера коньяк конфетами закусывала…

- А вот это, мы с тобой ещё обсудим, - сразу стал строгим.

Я уползла обратно под одеяло, вдруг ощущая удовольствие, оттого, что он хоть немного беспокоится обо мне. Но моё укрытие неумолимо стало уползать, и вот передо мной снова строгое лицо Морозова.

Опять теряюсь в его глазах синих.

Тону.

Сама себя не помню.

И все мои непонятные и противоречивые чувства гремят, оглушая и смущая.

Этот странный и незнакомый мужчина кажется мне сейчас самым родным, самым красивым, самым нужным. Мне так хочется упасть в его объятия, в его крепкие руки, чтобы он огородил меня от всего мира, чтобы он стал этим миром.

- Ты зря это делаешь, Алёнушка, - я вздрагиваю и от его слов, и от прикосновения его шершавых пальцев к моей щеке.

Прикрываю на мгновение глаза, наслаждаясь неожиданной лаской, и осторожно накрываю его ладонь своей, прижимаюсь.

Замираю.

Внутри всё ликует и одновременно топит в горечи, потому что я понимаю, что это прикосновение оборвётся в любой момент.

- Ты маленькая ещё, Алёнушка, - режет ласковыми словами, но я упрямо прижимаю его ладонь и не открываю глаз, верчу головой.

- Маленькая, наивная…

- А вам какая нужна? - вспыхиваю от его уничижительного тона и заставляю себя посмотреть на него, и отпустить его ладонь, которая тут же исчезает с моей щеки, забирая с собой тепло.

Емельян смотрит устало, снисходительно.

- Вот такая, - киваю на гостиную, в которой осталась его гостья. - Или та, что на фото?

Мои слова запускают реакцию. Его лицо каменеет, глаза остывают.

Он отворачивается.

- Ну, уж точно не наивная дурочка, которая верит в сказки, - выплёвывает он.

- Вы думаете, вы меня этим обидели? - скидываю окончательно одеяло, и, поправив сползающую с плеча футболку, соскакиваю с кровати. – Да уж лучше быть, наивной дурочкой, чем злющим, циничным мужиком, который растерял всю свою семью! – выпаливаю на одном дыхании, как обычно, сперва всё сказав и потом только подумав.

- Ещё одно слово, - грозит, - и ты будешь встречать Новый год на улице в своей заледенелой тачке.

- Да и, пожалуйста, - бесстрашно кидаюсь на выход, но Морозов ловит меня на излёте, перехватив за талию, и толкает обратно на кровать, ещё и сверху придавливает своим телом.

- Да ты, блядь, кто такая? - рычит мне в лицо, обжигая взбешённым взглядом. – Ты откуда взялась? Ты знаешь меня сутки, а уже оценки раздаёшь, девочка!

- Да что тут знать? – барахтаюсь бесстрашно, тоже злясь и пытаясь выбраться из-под него. – Обиженный жизнью злой мужик, который ненавидит всех вокруг, и даже собственных детей, если в Новый год их нет с вами!

- А ты-то сама, куда попёрлась в свой любимый Новый год? Если бы я тебя не нашёл, кто бы тебя вытаскивал из твоей холодной тачки?

- Жених бы спас! – выпаливаю, вжав ладони в его плечи, понимая, что волнение от его такого близкого присутствия, перевешивает гнев.

Емельян криво усмехается.

- Жених? – ядовито выговаривает. – Что же ты тогда влюблёнными глазами на меня смотришь?

- Я?!

- Ты, - кивает. – Хочешь сказать не так?

- Да разве вас можно полюбить? За что? За то, что вы постоянно ворчите и смотрите так, словно готовы убить? Вы же бесчувственный. И вместо улыбки у вас давно усмешка. Вы циничный хам, Морозов Емельян Константинович. И даже если я испытывала к вам мало-мальскую симпатию, вы её уже задушили в зародыше. Так что успокойтесь, я не посягаю на вас, можете возвращаться в свою чудесную жизнь, границы которой вы так оберегаете, даже от собственных детей!

Емельян замер, вперив злой взгляд в меня. Его трудно было прочитать, как я не силилась, через секунду пожалев о сказанном, и поэтому мне были непонятны, последствия от своих слов.

Он моргнул, сжал челюсти и выдохнул.

- Значит так, - он поднялся, встал спиной, даже для разговора не поворачиваясь, - слушай внимательно, Алёнушка. Сидишь здесь, тише воды, ниже травы, не отсвечиваешь, иначе запру в кладовке. Уяснила?

И не дожидаясь ответа, вышел.

- Уяснила, - обречённо вздохнула я, чувствуя, как щекочутся в носу слёзы, но упрямо даже перед собой делала вид, что так и надо, и мне не стыдно и не больно.

Кто он?

Никто!

Как свела нас судьба, так и разведёт, только подождать надо немного, и заживу я дальше спокойно, без всяких злых Морозовых…

Из гостиной послышались крики, в основном женские. Слов не разобрала, но судя по тону, брюнетка очень рассержена, и опять виной всему я. Сидела бы себе тихо, пока они там…

Всхлипнула, притянула к себе коленки, обняв руками, невидяще глядя в окно, на падающий снег.

Впервые за всё время пребывания здесь, ощутила себя одинокой. Так захотелось домой к Федьке. Сидели бы сейчас возле ёлочки, хрумкали папин любимый оливье, и вспоминали, как он нас в детстве на горки водил. По всем дворам проходили, выбирали, где самая быстрая, а к вечеру, сидели все вместе на кухне, резали оливье, а папа пел нам романсы.

Надо было дома оставаться, послушаться брата, а теперь я не пойми где, и не пойми с кем.

Слёзы обожгли щёки, скатились на ладошки и коленки, и я за своими страданиями, даже не заметила, как стало тихо, ругань прекратилась. А потом открылась дверь, и я постаралась украдкой стереть слёзы, оглянулась.

На пороге стоял Емельян, держа в одной руке тарелку с горкой макарон, во второй большую кружку.

Он сжал губы, при виде меня, прошёл и молча, поставил всё это на тумбочку рядом, не забыв воткнуть ложку в вершину макаронной горки.

- Ешь, - велел он и вышел.

Я честно сопротивлялась, нарастающему голоду, но мясной аромат, исходивший от тарелки, победил, и я, плюнув на гордость, умяла всю порцию, запив сладким чаем.

И как-то сразу жизнь заиграла новыми красками. Хандра отступила, и я отважилась пойти на разведку. И каково же было моё удивление, когда я поняла, что ни