Жаклин Рединг - Белый рыцарь Страница 76

— Моё почтение, миледи. Прекрасный вечер, не правда ли?

Грейс, обернулась и вдруг обнаружила, что возле неё стоит Аластер, поднимая поднесённую ему кем-то кружку виски.

— Добрый вечер, Аластер. Я всё думала, куда вы подевались.

— Я был в кабинете, проверял кое-какие цифры с лордом Найтоном и герцогом Девонбруком для проекта закона о строительстве дорог, который они хотят внести на рассмотрение в палату лордов. Герцог предложил нам помощь в поиске корабля для тех выселенных арендаторов, кто собирается переехать в Новую Шотландию и Америку, а всех желающих он обещал перевезти на юг и дать им земельные наделы в своих родовых имениях. Кроме того, кажется, у отца герцогини, мистера Ангуса Макбрайана, есть маленькое предприятие по перевозке грузов, которое тот надеется расширить в ближайшие месяцы, так что ему понадобятся толковые работники.

Грейс улыбнулась и кивнула, отпивая из кружки с пуншем. Роберта и Катриону, помогающих согнанным с земель горцам, казалось, послал сам Господь. После того как герцог и герцогиня собственными глазами увидели размеры бедствия, в котором оказались здешние люди, они обещали помочь деньгами и продовольствием, чтобы арендаторы могли обосноваться где-нибудь на новом месте. Тем, кто собирается перебраться на юг, в Глазго, они предложили временное жильё в своём имении Россмори, а ещё вместе с Грейс и Кристианом они подписали письмо с просьбой оказать содействие в строительстве дорог. Их начинание скорее получит поддержку, если под этим письмом, адресованном всем титулованным землевладельцам Высокогорья, как шотландцам, так и англичанам, будут стоять подписи наследника герцогства Уэстовер и такого могущественного герцога, как Роберт. Грейс от всего сердца надеялась, что они смогут заставить понять землевладельцев, какие выгоды те могут получить, улучшив условия жизни своих арендаторов, и с огораживанием общими усилиями будет покончено.

— Аластер, вы не знаете, где я могу найти…

Однако Аластера рядом с ней уже не было. Задумавшись, Грейс, оказывается, и не заметила, как шотландец отошёл от неё, присоединившись к остальным. Он, не отрываясь, смотрел в самую середину толпы, куда, казалось, направлены были все до единого взгляды. Грейс даже не заметила, как танцы закончились. Музыка всё ещё играла, только теперь она лилась плавно и тихо, зачаровывая, как мглистые холмы Шотландии. И кто-то пел мелодичным, нежным голосом, так непохожим на все те голоса, что ей доводилось слышать прежде. Этот голос проникал прямо в сердце, заставляя забыть обо всём. Грейс вслушалась в слова песни:

Птицей на крыльях священного долга стремится онаТуда, где забытая паства духовного жаждет спасения,Ждут её, словно ангела, что даровали земле небеса,Громко приветствуя ту, что спустилась со скал неприветливых древних,Словно целители-птицы богини Клиодны[70] —Та самая леди, что любит шотландские горы…Бедняки, что на острове в море живут одиноко, —Все забыли вас в мире уже, кроме Господа БогаИ неё — англичанки, что с кельтами силою духа поспорит —Той самой леди, что любит шотландские горы…

Это была древняя шотландская баллада, которую Грейс прочитала в одной из старинных книг, найденных ею на чердаке замка, однако слова, что теперь звучали под нежную, напевную мелодию волынки и арфы, были немного переделаны.

Желая узнать, кто так красиво поёт, Грейс подошла поближе к тому месту, где толпились люди. Огни факелов трепетали, бросая отблески на каменные стены и заливая ярким сиянием весь главный зал. Она тихонько встала рядом с Аластером. Сначала ничего нельзя было рассмотреть из-за голов стоящих впереди, но затем кто-то немного подвинулся, открывая её взору женщину в центре круга, образованного горцами, и когда Грейс наконец поняла, кто эта женщина, то с трудом поверила своим глазам.

Флора, от которой редко слышали больше двух слов кряду, руки которой по силе не уступали рукам многих мужчин, которая всегда казалась такой грубоватой, солидной и рассудительной, — именно эта Флора пела голосом земного ангела. Исчез куда-то простой льняной платок, который всегда покрывал её голову. Теперь распущенные волосы тяжёлыми каштановыми волнами струились вдоль спины. Плавно поводя руками перед собой, она пела легко, с непринуждённостью барда, и глаза её сверкали в свете факелов. Стоило её запеть, как она преобразилась, пленив всех своим песней — вот кто был той сиреной, которая совершенно заворожила Аластера Огилви.

На лице дворецкого читалось нечто сродни неверию. Он был околдован чарующе-нежным голосом Флоры. Когда та на одной высокой звонкой ноте закончила песню, все присутствующие неистово захлопали в ладоши. Флора застенчиво улыбнулась, и её щёки, освещённые огнём, окрасились румянцем — она не привыкла к такому вниманию. Грейс видела, как, пробравшись сквозь толпу, Аластер выходит вперёд, а затем, склонив голову, испрашивает у Флоры честь пригласить её на следующий танец. И когда та кивнула в знак согласия, по её глазам было видно, что между ними двумя начинало зарождаться какое-то чувство. Грейс вспомнила ту историю, что когда-то рассказал ей Аластер — о девушке, которую он любил много лет назад, и о том, как подарил ей сердце, лишь только услышав её пение. Она подумала, что, возможно, ему дан шанс вновь обрести любовь.

Повсюду вокруг неё магия этого вечера вмешивалась в жизнь людей. Шонак и Эхан, сидевшие вместе с Дейдре и малышом Йеном, — семья, которая совсем недавно находилась в такой опасности, теперь благополучно воссоединилась. Лиза и Эндрю, которые, обретя друг друга, грелись в лучах взаимного чувства, и вот, наконец, Аластер и Флора, сталкивавшиеся лицом к лицу каждый день на протяжении многих месяцев, внезапно посмотрели друг на друга совершенно новыми глазами.

Слова, сказанные Дейдре в ночь рождения Йена, смутно пронеслись в голове Грейс:

«…вы должны сказать ему… не медлите… никто не может быть уверен, что будет завтра».

Забытой в углу, оставшейся в одиночестве Грейс вдруг больше всего на свете захотелось почувствовать хоть немного волшебства этой ночи. Она хотела танцевать в объятиях мужчины, которого любила, трепетать от прикосновений его рук и тепла его глаз.

Нет ничего важнее этого удивительного, загадочного взгляда, которым обмениваются двое. Это было так же ясно и очевидно, как сияющая над ними луна Высокогорья, и Грейс поняла, что пришло время сказать Кристиану о ребёнке, который рос в её чреве.

В надежде застать Кристиана там, где его оставил Аластер, Грейс направилась через весь зал к галерее, ведущей в кабинет. Когда она ступила в коридор и свернула к двери нужной ей комнаты, то едва не столкнулась с кем-то, кто шёл в противоположном направлении.